Человек с двойным лицом - стр. 17

– Она просто попутчица. Вместе из города ехали.

– Знаю я этих попутчиц. Хищницы! Охочие больно до мужиков. Ладно, поехали, что ли, а то и на поминки не успеем.

– Ну на поминки-то успеем в любом случае.

Дед утвердительно кивнул головой:

– Твоя правда. У нас ведь как – только начать, а потом уж никто и не помнит, за что пьют. То ли за упокой, то ли за здравие.

– Едем, Николай Фомич, где подвода-то?

– Тут, за углом.

– Не боишься оставлять?

– Не-е, чего ей будет: лошадь старая, телега – того и гляди развалится, только сено свежее.

– Доедем?

– У меня не автобус. Лошадь и на одной оси дотянет.

Они прошли за угол. Лошадь мирно щипала траву, в телеге было расстелено сено, поверх него брошен брезент.

– Садись, Николай Иванович, поедем до дому, до хаты. Давненько ты на деревне не был. Да и не мудрено – большой человек стал в Москве!

– Семен Коробов в деревне? – спросил Маханов.

– Дружок-то твой? Тама. Где ж ему быть? Шоферит – председателя возит. Нынче на ремонте, а то бы он за тобой приехал. Вторая машина под доярками, ту брать нельзя. Ну, устроился?

– Да, – ответил Маханов, растянувшись на брезенте, из-под которого шибал в нос приятный, бодрящий запах свежескошенной травы.

– Ну, с богом.

Дед залез на передок, тронул вожжи. Лошадь, не спеша, пошла по улице, выходящей прямо к дороге на деревню Горбино.

Вскоре стали попадаться знакомые места. Низовье реки Уборы – не напрасно территория, в которую входит область, называется Украинским Полесьем. Река средняя, шириной от тридцати до пятидесяти метров, полноводная. Эти места всегда отличались богатой рыбалкой. На удочку без всяких неводов, сетей и вершей, можно было взять двухкилограммовых лещей, сазанов да язей. Водились тут и хищники: щука, судак, окунь.

– Хорошие места, – проговорил Николай Иванович.

– Чегой-то? – обернулся дед Фомич.

– Места, говорю, у нас хорошие.

– А… Это да-а.

– Сейчас тут рыбу-то ловят?

– Твой друг Семен Коробов, бывает, приезжает. Пехом-то далековато, да и нужды особой нет, рыбы в реке и у деревни полно.

Дальше пошел лес.

– Дед Фомич, – позвал Маханов.

– Айя?

– Охотничий домик цел?

– А куда ж он денется, цел! Туда мужики наведываются, когда на кабана или лося ходят.

– Расскажи, как умер отец.

Николай Фомич выдохнул:

– Не могу сказать – умер и умер. Вроде ни на что не жаловался. Дня за два до смерти я его видел: копался на огороде, потом городьбу красил – председатель тогда краску выдал. Где-то Рылов, агент по снабжению, на излишки сена выменял. Вонючая зараза. Но все лучше, чем никакая.

– Рылов значит все по снабжению?

– Да.

– Отец писал, сына его вроде репрессировали.