Человек. Образ и сущность 2014. Гуманитарные аспекты. Человек и гуманитарное знание - стр. 60

. Иными словами, будущее можно представить как обработанное долговременной памятью прошлое. Самость может вносить свои коррективы в создаваемый образ будущего, однако это будущее становится продуктом обработки эмпирически данного прошлого. Методологическая последовательность спасается таким образом.

Проблема, однако, состоит в том, что конкретный опыт обретения новой самости оказывается связанным с преодолением самости, основанной на долговременной памяти. Это своего рода духовные «скачки», возникающие, казалось бы, вопреки долговременной памяти. Восточная мудрость обычно ссылается на пример Будды. Но и западная духовная традиция встречается с той же проблемой. Так, например, апостол Павел обретает новую самость путем отрицания своей прошлой самости Савла. Именно через отрицание он обретает метапсихологическую универсальность новой морали. Из безжалостного гонителя христиан он превращается в апостола христианства. Под воздействием озарения, получаемого, как он считает, от Бога, Савл превращается в новую сущность – в Павла. Это значит, что его эпизодическая память обретает отрицательный знак. Начинается процесс обретения позитивной эпизодической памяти. Но что составляет суть этого поворотного пункта? Если сомневаются во вмешательстве Бога, то тогда остается только признание чуда свободы.

Индивид оказывается перед выбором, и конкретность выбора превращает его в индивидуальность, т.е. личность, следующую новым нормам жизни.

Нормы придают жизни индивида статус ОБРАЗЦА. Жизнь такого индивида становится событием, память о котором превращается в самосознание, стоящее над временем. Таким образом, жизнь личности может обретать символический смысл, характеризующий эпоху.

Дьюи пытается найти объяснение таких явлений. Он полемизирует с Локком.

Локк, считает Дьюи, недооценивал сложность связи между памятью и ответственностью субъекта за сохранение моральных норм. Это – связь с моральным статусом человека, а не с тем или иным отдельным его деянием, зафиксированным в памяти.

Но если ответственность личности за сохранение моральных норм является реальностью цивилизованной жизни, то тогда эгоцентрический индекс как фактор универсального объяснения поведения человека может быть поставлен под сомнение.

Это отступление отчетливо просматривается, когда Дьюи связывает понимание природы самости с применением норм критического разума и норм моральности.

Норма морали – это стандарт, позволяющий различать добро и зло в целях, а также рациональность и нерациональность в определении средств и путей достижения целей.