Человек-недоразумение - стр. 6
– Ну чё, Володь, – снова треплет меня кто-то по голове, голос свидетельствует, что обладатель рук сменился, – как там Картер в Штатах поживает?
– Вообще-то его президентский срок подходит к концу, – отвечаю я, взирая на дядю снизу вверх. – Так что поживает он, скорее всего, неважно. Придётся уходить на пенсию.
– О-о-о!!! – разносится по неровным рядам гостей восторженный возглас. – Вот это да! Вот это ребёнок! Всё знает.
Родители гордо и смущённо взирают на меня.
– А ещё я знаю наизусть стихотворение «Анчар», – продолжаю я развивать успех. И без какого бы то ни было одобрения, начинаю декламировать: – В пустыне чахлой и скупой, на почве, зноем раскаленной…
Публика терпеливо выслушивает моё исполнение и, не дождавшись последнего четверостишия, награждает меня бурными аплодисментами. Я протестую, я знаю, что стихотворение не исполнено полностью и, перекрикивая людской говор уже успевших переключиться к салатам гостей, выкрикиваю последние строки: – А царь тем ядом напитал… – ну, и так далее.
Новый взрыв аплодисментов, более краткий и как бы говорящий о том, что в моей эрудиции более не нуждаются. Что я могу уйти на кухню или ещё куда подальше, что мои три минуты славы миновали. Сообразительный ребёнок, я понимаю всё с полунамёка и забиваюсь в угол.
Гости уже за столом. Водка в рюмках, картофельное пюре с салатами в тарелках. Звучат поздравления и подарки. Первый тост – за здоровье, молодость и красоту любимой и единственной супруги Танечки. Второй тост – за красоту, молодость и здоровье уважаемой коллеги Татьяны Степановны. Третий тост за молодость, здоровье и, конечно же, красоту дорогой доченьки и снохи.
Сестра Наташа сидит за столом, а вот я пребываю в своём углу на боковом поручне дивана. Нет, какое-то отношение к праздничному столу он тоже имеет – этот самый стол совсем недалеко, если вытянуться, то даже я могу достать кое-что, например, дольку апельсина. Но в то же время я как-то за пределами торжества, что меня в общем и целом скорее радует, чем огорчает. Мне не хочется вливаться в этот коллектив едва знакомых граждан.
Работает телевизор. Обычное дело для коллективных пьянок: хорошо полагаться на разговоры за столом, но почему-то часто случается, что они замолкают. Тогда можно переключиться на мудрое и обволакивающее телевидение.
Идёт «Очевидное и невероятное». Знаменитый академик Капица, сын ещё более знаменитого академика Капицы (у которого хватило мозгов телепередачу не вести и который всю свою мудрость делегировал сыну) треплется с гостем – тоже каким-то знаменитым учёным о теории Большого взрыва. Здесь я предлагаю всем немного напрячься и отметить сей момент как один из самых значимых в моём повествовании. Вполне возможно, что и самый значимый.