Человек боя - стр. 34
– Уже нет. А вы случайно не оттуда?
– Тоже уже нет, – засмеялся молодой человек, сунул Егору сухую твердую ладонь. – Панкрат. – Снова засмеялся. – Это меня дед так назвал, не отец, крутой был мужик, царство ему небесное.
– Егор, – представился Крутов. – Бывший полковник-«ходок». Еду на родину, отсюда уже недалеко, в Жуковском районе есть деревенька Ковали. – Он оглянулся на Селивана Федотовича, о чем-то разговаривавшего с хозяйкой подвергшейся набегу усадьбы. – Хотел помочь деду, эти шакалы разбили ему машину.
– Ясно. За что тебя «ушли»?
– За неподчинение приказу.
– Надо же, – удивился Панкрат, – и меня тоже вышибли из службы за то же самое! Бывают в жизни совпадения. Тебе еще далеко ехать?
– Километров двадцать пять в общей сложности.
– Будь осторожен. В этих краях на дорогах разбойничает стая бандитов посерьезней этой вшивой команды. – Панкрат кивнул на потерявшую прежний блеск и азарт группу байкеров. – Оружие у тебя есть? Может, одолжить на всякий случай?
– Не надо, кое-что имеем. По вечерам я никуда ездить не собираюсь, а днем они вряд ли посмеют напасть.
– Ошибаешься, мой друг, действуют они нагло и открыто, и раздевают в основном иномарки. К тому же у них в ГАИ есть свои люди, небось уже дали ориентировку на твою машину: весьма заметный аппарат. В Брянске тебя останавливали гаишники?
– Дважды.
– Вот видишь. Ну, бывай. Может, заеду как-нибудь в гости. Как твоя деревня, говоришь, называется?
– Ковали.
Панкрат хлопнул ладонью по подставленной ладони Крутова и направился вслед за своими спецназовцами, конвоирующими притихших, плохо соображающих, что происходит, любителей вольной жизни и рева мотоциклетных моторов. Из подъехавшего мощного джипа высадились еще трое парней в камуфляже и принялись подцеплять мотоциклы к заднему форкопфу. Восемь мотоциклов они поставили на колеса боками вместе, образовав две платформы, остальные положили сверху. Уехали. В деревне стало так тихо, будто ее внезапно накрыло ватное покрывало. Дед Селиван Федотович, вытянув шею, и хозяйка дома с разоренным огородом, приставив козырьком руку ко лбу, смотрели вслед исчезнувшим «мстителям», прислушивались к тишине и молчали, потрясенные развязкой драмы. Потом в некоторых домах деревни стали робко открываться двери, появились первые жители, прятавшиеся до этих пор по домам. Где-то закричал петух, ему откликнулся второй, третий. Жизнь продолжалась, жизнь села российской глубинки, неторопливая и спокойная, не приемлющая шума и космических скоростей, отвергающая суетливость и нервозность, жестокость и страх.