Человек без лица - стр. 4
За долю секунды до того, как столкнуться с ним взглядом, Надежда успела опустить глаза в чашку.
Тут ее собственный телефон заиграл мелодию романса «Старый муж, грозный муж…» Эта музыка специально была у Надежды записана для звонка мужа, причем тот об этом не знал. А если бы знал, то очень рассердился бы.
Муж у Надежды был замечательный, относился к ней очень хорошо, любил и баловал, по мере возможностей конечно. В одном Сан Саныч был нетерпим: он очень сердился, когда Надежда влипала в разные криминальные истории. И кто бы на его месте не сердился, когда ясно, что дело это опасное и можно серьезно пострадать. Надежда в глубине души понимала, что муж прав, но ничего не могла с собой поделать, тянуло ее к расследованию как магнитом! Поэтому она приняла мудрое решение – ничего мужу не рассказывать, просто ни словечка. Потому что Сан Саныч – человек проницательный, если только хоть что-то заподозрит – мигом выведет Надежду на чистую воду.
Так что лучше молчать. Нигде не была, никуда не ходила, ничего не слышала, ничего не видела и ничего не знает. Так оно надежнее.
Такая тактика давала, несомненно, свои плоды. Но все же в паре-тройке случаев Сан Санычу удавалось докопаться до правды. Тогда в гневе он был страшен. И вот после одного такого памятного скандала Надежда из вредности и записала мелодию звонка.
«Старый муж, грозный муж, режь меня, жги меня! Я тверда, не боюсь ни ножа, ни огня!» – разрывался сейчас мобильник.
– Надя, – голос у мужа был очень виноватый и расстроенный, – ты понимаешь…
– С тобой все в порядке? – поинтересовалась Надежда.
– Да, конечно. Но такие пробки, что я… я, кажется, не успею к началу…
Тут Сан Саныч умолк, обреченно ожидая положенной порции криков и упреков. Не дождался и продолжал:
– Ты оставь мне билет на контроле, я минут на пятнадцать опоздаю. Если в зал не пустят, то хоть ко второму действию… Надя, я виноват, но такие пробки…
– Не переживай, – холодно сказала Надежда, – я ни минуты не сомневалась, что ты опоздаешь. Поэтому сказала, что спектакль начинается в девятнадцать часов. А на самом деле – в девятнадцать тридцать.
– Надя, так я успею? – муж так обрадовался, что даже не стал обижаться на обман.
– Будь осторожнее за рулем, – на этой привычной ноте Надежда отсоединилась.
Она огляделась по сторонам, призывая официанта, и заметила, что того типа за угловым столиком уже нет в кафе. Выглянув же в окно, она не увидела перед театром и красного пальто, очевидно, его владелица уже вошла внутрь.
Надежда заторопилась – нужно было еще расплатиться и накрасить губы.