Человечество: История. Религия. Культура Древний Рим - стр. 82

Заняв выгодное место между Палеполем и Неаполем, Публилий сразу лишил неприятелей возможности оказывать друг другу союзническую помощь, что они делали обыкновенно, когда то одна, то другая область поочередно подвергалась нападению. И вот, с одной стороны, приближался день выборов, а в другой – государству было невыгодно отзывать Публилия, грозившего стенам вражеского города и готового со дня на день взять его приступом, и посему с трибунами договорились предложить народу, чтоб по окончании консульства Квинт Публилий Филон вплоть до окончания войны с греками продолжал дело как проконсул

В 326 г. до Р.Х. римляне овладели тремя самнитскими городами – Аллифами, Каллифами и Руфрием, а остальные земли на большом пространстве были разорены консулами, как только они туда вторглись.

Такая удача сопутствовала этой войне, а другая война – осада греческих городов – уже подходила к концу. В самом деле, мало того что в отрезанных друг от друга крепостях враги оказались разобщены, но и за собственными стенами на них обрушилось куда больше бед и унижений, нежели грозило со стороны врагов, и, словно пленники своих защитников, они сносили позор жен и детей, терпя худшую участь взятых приступом городов. Так что сдача римлянам под конец представлялась им уже наименьшим из зол.

Харилай и Нимфий – из первых людей в государстве – вместе держали совет и разделили меж собой, кому что надлежит исполнить, а именно один должен был перебежать к римскому военачальнику, а другой – остаться в городе, чтобы все подготовить к осуществлению их замысла. Харилай явился к Публилию Филону и сообщил о своем решении предать стены города, ибо это будет ко благу, процветанию и счастию как палеполитанцев, так и римского народа; от честности римлян зависит, окажется ли он по свершении сего предателем отечества или его спасителем; для себя самого он не ставит никаких условий и ничего не просит, а для всего своего народа не требует, но только просит, чтобы в случае удачи римский народ принимал в расчет главным образом то, с каким рвением и с каким риском для себя стремятся они вернуть его дружбу, а не то, какая глупость и безрассудство привели их к забвению долга. Полководец выразил ему свое одобрение и дал три тысячи воинов для захвата той части города, где разместились самниты; военного трибуна Луция Квинкция поставили во главе отряда.

Одновременно с этим и Нимфий всякими уловками добился от самнитского претора позволения проплыть на кораблях вдоль берега к владениям римлян, чтобы, покуда все римское войско находится под Палеполем или в Самнии, разорить не только побережье, но и окрестности самого Города. Чтоб поскорей это исполнить, всех самнитских воинов, кроме самой необходимой стражи, послали на берег. Пока Нимфий тянул время, нарочно путая самыми разноречивыми приказами людей, и без того потерявшихся в ночной толчее, Харилай, которого сообщники, как было условлено, тайно впустили в город, занял с римскими войсками городскую крепость и приказал издать боевой клич; при этом греки, которым их вожаки подали знак, оставались на месте, а ноланцы через противоположную часть города кинулись бежать по дороге, ведущей к Ноле. Когда опасность миновала, то для самнитов, которых загодя выманили из города, легкость бегства только отягчала позор такого спасения. В самом деле, оставив в руках неприятеля все свое добро, они возвратились домой обобранными и нищими на потеху не только соседей, но даже своих земляков.