Человеческий рой. Естественная история общества - стр. 7
В «Человеческом рое» я исследую принадлежность к обществу как особую составляющую нашего чувства собственного «я», которую следует рассматривать (на чем я подробно остановлюсь в последних главах) вместе с принадлежностью к расе и этносу – характеристиками, которые могут иметь такое же первостепенное значение и эмоциональную привлекательность. Растущая значимость наших обществ, а также этносов и рас в сравнении с другими аспектами нашей идентичности может показаться абсурдной. Лауреат Нобелевской премии, экономист и философ Амартия Сен, например, пытается разобраться, почему люди уничтожают свою идентичность в угоду группам, которые становятся важнее всего остального. Приводя в качестве наглядного примера ожесточенные конфликты в Руанде, Сен сожалеет, что «на рабочего хуту из [столицы] Кигали, возможно, оказывается давление, чтобы он считал себя исключительно хуту, и его подстрекают убивать тутси, хотя он не только хуту, но и кигалец, гражданин Руанды, африканец, рабочий и человек»[5]. Подобное разделение и классификации иного рода – одна из тем следующих глав. Когда убеждения, касающиеся представлений о том, что есть общество и кто к нему принадлежит, вступают в конфликт, подозрительность растет и связи рушатся.
На ум приходит слово «трайбализм», указывающее на людей, объединенных чем угодно: от любви к гонкам до отрицания глобального потепления[6]. Представление о «племени» в этом неточном значении термина – частая тема книг-бестселлеров. Тем не менее, когда мы говорим о племени горцев Новой Гвинеи или о трайбализме по отношению к нашим собственным связям с обществом, мы имеем в виду пожизненное чувство принадлежности, которое порождает любовь и преданность по отношению к своим, но при этом, выражаемое по отношению к чужакам, способно разжигать ненависть и вести к разрушению и отчаянию.
Прежде чем перейти к этим темам, мы обратимся к самому основному вопросу: что такое общество? Как мы увидим, быть социальным, то есть по-настоящему связанным с другими, – это одно, и совсем другое – ситуация, гораздо реже встречающаяся в природе, когда вид поддерживает отдельные группы, называемые нами обществами, которые сохраняются на протяжении жизни многих поколений. Быть частью общества – это не вопрос выбора; люди, считающие себя его членами, обычно видны всем. Посторонних, с их чужеродностью, безошибочно определяемой по внешнему виду, акценту, жестам и отношением ко всему – от свинок до вопроса о том, считаются ли чаевые оскорблением, – допускают с трудом. И тогда, во многих случаях, чужаков полностью принимают лишь по истечении времени, даже через десятки или сотни лет.