Человеческие отношения - стр. 7
Верный слуга-ибериец (верный, потому что немой) задул расставленные по камням свечи, собирая огарки в котомку, поклонился королю, ожидая приказаний.
Было уже совсем темно. Далеко вверху, на склоне, плясали отсветы факелов дожидающейся короля стражи. Родерих уже начал подниматься, когда сзади донесся тихий всплеск воды. И смех. Такой же тихий, как шелест листвы. Женский смех. Издевательский женский смех. Старая позабытая народом тварь решила не выполнять его просьбу. Она сожрала ягненка и посмеялась над королем.
– Стой здесь, – бросил он слуге. Завернулся в плащ и нырнул в колючие заросли голого кустарника, продираясь сквозь них, как сквозь строй гогочущих врагов. Плеск воды и смех вероломной богини вел его за собой, то тихий, то громкий, но неизбежно обидный, разрывающий голову своей безнаказанностью. Ты обречен, король. У тебя не будет потомства, да и сам ты скоро сгинешь. Люди не пойдут за недочеловеком, чей плуг не способен вспахать поле. Ты можешь загнать в мою реку хоть всех своих баранов, но тебе ничего не поможет.
Он выбрался на берег тихой заводи, окруженной гранитными скалами и залитой лунным светом.
Богиня лежала на зеркальной водной глади, подставив луне свое мертвенно-бледное тело.
Родерих подошел ближе, разглядывая существо, которому веками молились его предки. По виду оно ничем не отличалось от обыкновенной женщины.
– Ты смеялась надо мной.
Богиня подняла золотоволосую голову, медленно опуская тело под воду и прикрыв груди руками.
– Я не смеялась над тобой, рекс. Ты ошибся.
– Ты смотрела, как я приношу тебе жертву, и смеялась. Тебе так часто приносят жертвы, что ты пренебрегаешь моей?
– Мне их вообще не приносят, – улыбнулась богиня. – Отвернись, рекс. Тогда я смогу выйти, одеться и продолжить наш разговор.
– Зачем матери вод одеваться? Твоя одежда – водные струи. Я отвернусь, и ты исчезнешь.
Теперь богиня снова рассмеялась.
– Навряд ли я смогу так просто избавиться от твоего внимания. Ты явно меня с кем-то спутал.
Только теперь Родерих увидел аккуратно сложенную на камне придворную одежду.
Это была не богиня. Он вгляделся в ее лицо, пытаясь вспомнить.
Флория, дочь одного из наместников-ромеев. Насмешливая девчонка, выросшая в Городе Константина. Фактически заложница, но ведет себя так, будто свободна как ветер. И смеется, смеется… надо мной смеется, она знает, да, кто-то распускает слухи по городу, и все знают… все подсматривают за мной, видят, как я мучаюсь, и смеются…
Он почувствовал, как кровь ударила в голову, шагнул вперед, в холодные брызги, схватил эту ромейскую шваль за мокрые волосы, потащил на берег, не обращая внимания на визг и удары слабых кулачков, повалился на нее, подминая под себя и уже зная, что опять ничего не сможет.