Чекисты - стр. 2

– Время, черти его дери. Время.

Время коварно – это да. Оно течет слишком быстро. И, как морская волна, выносит на берег щепки разбитых надежд и ожиданий.

Вон, вспомнить двадцатый год. Жили мы безоглядно, на всю катушку, не боялись ни смерти, ни бога, ни черта. Готовы были сложить буйные головушки за светлое будущее, которое совсем рядом. Главное – выгнать интервентов и эксплуататоров. И будет всем счастье. Вот оно, то светлое будущее. Теперь я усталый и угрюмый. С ноющими старыми ранами. И живу в тени тезиса о нарастании классовой борьбы с развитием социализма. То есть дальше врагов народа будет все больше. Значит, больше работы мне, карающей длани советского государства…

Я пододвинул к себе кипу папок. Вот она, классовая борьба – во всей красе. В материалах агентурных дел. В приговорах Троек. В бессонных ночах и тягостных сомнениях – а не снится ли мне все это? Нет, не снилось.

– Ну, так что там с «путейцами»? – возобновил я прерванный разговор.

– Все на мази, – расплылся в широкой доброй улыбке Фадей. – Народец в предвкушении и доволен. Сегодня пойдут на дело.

– Агенту доверяешь?

– Как себе.

– Поверим на слово. – Я постучал пальцами по столу – он у меня старорежимный, от царских чиновников, массивный, с резными тумбами, покрытый синим сукном. – Кого берем на мероприятие?

– Вот, – Фадей протянул мне папку с планом под грифом «Секретно». Там все – расстановка личного состава, места дислокации и задачи. Сигналы. Схемы. Сделано идеально и продумано до мелочей. Мой заместитель большой мастер планов и бумажек.

Я одобрительно хмыкнул:

– Дельно!

Тут дверь распахнулась. Без стука и звука. Начальственный обход.

Высокий, статный, седой майор государственной безопасности Гаевский уже третий год держал в своих руках штурвал нашего корабля. И привычек не менял – любил лично обходить дозором свои владения. Входил обычно без стука. Интересовался по-отечески делами. Пожимал руки. Напутствовал. Таким образом хотел держать все под неусыпным контролем.

У всех свои чудачества. Не страшно. Руководителем он был в целом терпимым, если не обращать внимания на некоторые опасные моменты. Не злопамятный, тактичный, хотя порой язвительный, а иногда выходящий из себя. Полная противоположность прошлому начальнику – черноморскому матросу, из тех, которые одно время выбивались в руководство ВЧК. У того через два цензурных слова звучало десять матюгов, да еще вечный трубный рев на подчиненных, хватание за именной маузер, пожалованный Дзержинским.

За начальником УНКВД как хвост тащился в вечно мятом кителе, со щетиной, невысокий, длиннорукий, худощавый, с жиденькими волосами, неопределенного возраста – от двадцати пяти до пятидесяти, Ефим Грац. Это наш начальник временной специальной следственной группы. Пламенный и бестолковый оратор, известный факир – в его руках как по волшебству из пустоты возникали троцкистские группы и антисоветские подполья.