Чеченская марионетка, или Продажные твари - стр. 22
Они казались вполне счастливой и благополучной парой. Но у Лизы на третий год совместной жизни начались необъяснимые приступы тоски и раздражения. Воспитание не позволяло выпускать это наружу, с мужем и окружающими она оставалась все такой же ровной, спокойной и доброжелательной. А жизнь ее между тем постепенно превращалась в тихий, уютный, интеллигентный ад. Изменять мужу и заводить любовника она не собиралась – слишком уважала своего пианиста, жалела его и измену считала предательством.
Майор Константинов появился однажды за кулисами Дома офицеров после концерта в честь Дня Вооруженных Сил, высокий, широкоплечий, с букетом белых орхидей.
Широкоплечие офицеры с букетами не были новостью в Лизиной балетной жизни. Но между ней и Константиновым вдруг что-то произошло, будто молния вспыхнула. Они перестали видеть и слышать кого-либо вокруг, кроме друг друга.
В отношениях со своим пианистом Лиза держалась за бесконечные «потому что...»: «Я вышла замуж за него, потому что он гениальный музыкант, умный, добрый человек, любит меня и ничего не требует...» С Глебом Константиновым никаких «потому что...» не требовалось. После третьей встречи они поняли, что жить друг без друга не могут. У майора были жена и шестнадцатилетний сын. Два месяца они с Лизой встречались тайно. Но оба мучились из-за необходимости врать и выкручиваться.
Однажды Лиза сказала своему пианисту:
– Нам нужно поговорить.
Он остановил ее:
– Я знаю, Лизонька, ты хочешь уйти от меня. Не мучай себя. Поступай, как считаешь нужным.
А через полчаса Лизе пришлось вызывать «скорую». У пианиста случился инфаркт.
У жены Константинова инфаркта не случилось. Она дослушала супруга до конца и спокойно сказала:
– Разводиться и разменивать квартиру мы не станем. Ты волен гулять на стороне сколько влезет. Я ведь тоже не ангел и даже рада, что так получилось. Но для нашего сына и для окружающих мы останемся мужем и женой. А если ты попытаешься настаивать на другом варианте, я тебе гарантирую: сына ты больше никогда не увидишь и на службе поимеешь серьезные неприятности.
Навещая своего пианиста в больнице, Лиза кормила его с ложечки, гладила по голове и говорила, что никуда не уйдет.
– Пусть ты живешь своей жизнью, – слабо улыбался пианист, – пусть. Только не бросай меня.
«Будь что будет», – решили Лиза и Глеб и продолжали встречаться. А еще через месяц Лиза с удивлением узнала, что беременна. Родившийся мальчик даже в младенчестве походил на Константинова.
Папой маленький Арсюша называл пианиста, и пианист любил его, как собственного сына, – других детей у него не было. Лиза и Арсюша оставались его семьей.