Часы из прошлого - стр. 17
…Всего за какие-то недели Экскаватор-Пущин подвергся гораздо большему числу обследований, чем за все предыдущие два с лишним десятка лет, что находился в лечебнице. При этом особые надежды Яков Михаилович возлагал на своего предшественника, вынужденного пенсионера-академика. Все-таки, как ни говори, а его опыт и знании могли сделать гораздо больше, чем весь коллектив, доставшийся в «наследство» новому главному врачу.
…На загородной даче, где последнее время обитал оставшийся не у дел и ошельмованный академик Сусевич, бывший депутат появился вскоре после того, как зашел в тупик с возобновившейся лечебной практикой по «Истории болезни А. А. Пущина».
Но и теперь он предстал на глаза бывшему соему учителю т недавнему «начальству» вовсе не с пустыми руками. Привез с собой немало припасов, какими уже давно не баловали даже спецраспределители академическую среду.
Основное, на что сейчас серьёзно расчитывал гость – с собой у него был проект собственного приказа. Совершенно прежде несбыточного. Ведь, в нём говорилось о восстановлении Е. Е. Сусевича в некоторых, прежде отнятых у него правах – главного научного консультанта их лечебного учреждения. Да ещё и с соответствующим должности содержанием.
Прошлый гнев на «молодого, да раннего» коллегу у Евгения Ефимовича, как оказалось, давно прошел. Осталась на его душе лишь одна горькая досада на собственную роль «старухи у разбитого корыта». Ни тебе былой персональной автомашины, ни возможности заниматься любимым трудом. При этом все попытки про бить возникшую стену отчуждения с оставшимися у власти знакомыми из прошлой жизни, так и остались бесполезным залпом гороха по бетонной стене ярлыка: – «Палач дисидентов, самый ярый прислужник преступного коммунистического режима»!
И вот появилась долгожданная «первая ласточка» возможных перемен к лучшему в его судьбе в виде недавнего еще гонителя и преследователя.
– Очень рад, Вас, у себя видеть! – располагающе улыбнувшись ещё с порога нежданному гостю, Евгений Ефимович сошел тому навстречу по высоким ступеням крыльца дачи.
Сделал он это не только ради уважения. Физическая активность старого ученого понадобилась еще и на то, чтобы показать людям Грельмана, куда вносить коробки и ящики с доставленным на дачу провиантом. Они крайне обрадовали, уже порядком оголодавшего академика. Когда тот последние месяцы и годы сидел на пшене и маргарине из убогого поселкового магазина.
– Очень признателен за оказанное внимание, – поблагодарил он, при этом пытаясь, еще и сохранить «собственное лицо». – Ну, это уже чересчур, мне одному – столько замечательного добра!