Часы, идущие назад - стр. 22
На диване, откинув на пухлый валик голову, лежала девушка, совсем юная на вид. Лет семнадцати. Она устроилась головой к дверям и так, через голову, глядела на вошедших. Волна густых прекрасных русых волос струилась вниз, падала на ковер.
Елена Мрозовская как фотограф разом оценила мизансцену и кадр и моментально сделала снимок.
– Здравствуй, Аглая, – спокойно сказал Игорь Бахметьев.
Светлые, слишком уж светлые и прозрачные, как слюда, глаза девушки уставились на них, закатившись под лоб. Смазанное движение гибкого тела, почти неуловимое глазу, – и вот она уже сидит на диване, обернувшись к ним.
– Здравствуйте. Сколько же вас сегодня.
Светлые глаза выбрали из всех Елену Мрозовскую.
И она ощутила знакомую тошноту.
Аглая… Полтора года прошло.
Аглая… Семнадцать лет ей теперь исполнилось, младшей сестре. А полтора года назад семнадцать было Прасковье – старшей. И она готовилась к свадьбе с Игорем Бахметьевым.
Аглая… Последняя из рода купцов Шубниковых, хозяев фабрики и башни с часами. Та, что осталась, единственная из всех.
– Господа, проходите, что же вы застыли в дверях! – самым светским тоном прощебетала Аглая. – И вы приехали, Елена Лукинична!
– Да, приехала. Здравствуйте, Аглая, – Мрозовская заставила себя произнести это вежливо и спокойно.
– И это ваша штуковина здесь с вами, – Аглая кивнула на громоздкий фотоаппарат Мите. – Вы снова будете меня фотографировать?
– Если позволишь.
– О, конечно, конечно, – Аглая закивала. – В прошлый раз вы сделали столько фото! И отличных. Только вот показали мне почему-то не все, – она облизнула губы крохотным розовым язычком.
Встала с дивана.
Мрозовская отметила про себя, что, кроме белого кружевного платья, на Аглае нет ничего – ни корсета, ни панталон, ни чулок. Платье надето прямо на голое тело. Ноги босы. Сквозь тонкую ткань среди рюшей и кружев четко проступали круглые, как яблоки, груди Аглаи, и были видны твердые соски.
– В прошлый раз вы говорили, Елена Лукинична, что я похожа на молодую Сару Бернар, только я светловолосая. А помните, вы рассказывали, как Сара Бернар девочкой уговорила мать купить ей гроб и ложилась в него? И фотографировалась?
Мрозовская ощутила, что ее тошнота усиливается. Да, она рассказывала об этом сестрам Шубниковым. Ох, вот дура, хватило же ума говорить о таком с ней…
Мрозовская стояла возле фотоаппарата, положив руки на штатив, мужчины, пришедшие с ней, хранили молчание.
– Они меня рады живой в гроб упечь и зарыть, – светским тоном пожаловалась Аглая. – Избавиться от меня.
– Аглая, не говори ерунду! – хрипло возразил Игорь Бахметьев.