Частица твоего сердца - стр. 1

– Назовите ваше полное имя для протокола.

– Ронан Август Венц.

– Возраст?

– Девятнадцать лет.

– Вы знаете, почему оказались здесь сегодня вечером, Ронан?

«Потому что это конец пути».

Детективы ждали ответа. Один выглядел низким и тучным, на нагрудном значке его значилось «Ковальски». Харрис был выше, с усами. Я сложил руки на груди и холодно взглянул на них, притворяясь, что комната для допросов с белыми стенами вовсе, черт возьми, не подавляла меня. На столе, возле толстой папки с моим именем, стояли пластиковые стаканчики с черным кофе. Висящая в углу камера уставилась на нас черным глазом. Все происходящее здесь записывалось.

Я упорно молчал, и детективы обменялись взглядами. Затем Харрис поднялся на ноги и встал за спиной коротышки Ковальски.

– Где вы были тридцатого июля около одиннадцати вечера?

– У себя в квартире.

– Что вы делали?

– Смотрел телевизор.

– С вами был кто-то еще?

– Нет.

Он кивнул на мои сбитые костяшки пальцев.

– Как это случилось?

– Не помню.

Дерьмовый ответ, но правда была не намного лучше.

Ковальски хмыкнул.

– Вы не помните?

– Разве вы можете спрашивать меня об этом без адвоката?

– А вам нужен адвокат, Ронан?

– Мы просто беседуем, – вмешался Харрис. – Ваши руки изрядно пострадали. – Он взял со стола мою папку. – Многие из тех, кто находился рядом с вами, мистер Венц, вдруг оказываются «поврежденными». Верно? Начиная с вашей матери.

Я напрягся и попытался собраться с духом.

– На мой взгляд, вы выросли в семье, где царит насилие, – небрежно продолжил детектив, бегло просматривая историю моей жизни: отчеты о поведении, полицейские доклады и заметки социальных работников за десять лет, что я провел в приемных семьях на условиях патронатного воспитания[1]. – Здесь говорится, что, когда вам было восемь лет, ваш отец до смерти забил вашу мать бейсбольной битой.

Внутренне я ощутил, будто он пнул меня в живот. Но даже не подал вида, лишь кивнул.

– Он умер в тюрьме после драки на ножах с другим заключенным?

– Он получил что заслужил.

Неверный ответ.

Полицейские подняли брови. И обменялись очередным понимающим взглядом, в котором явно читалось: «Вот это уже кое-что».

– Вы ведь видели, правда? Как отец убил вашу маму?

Я вздрогнул, когда из могилы тут же попытались выбраться кровавые воспоминания. Они не умрут, как бы глубоко я их ни похоронил.

– Подобное зрелище неизбежно влияет на ребенка, – непреклонно заявил Харрис. – Это разозлило вас, Ронан?

– Настолько, чтобы выйти из себя?

– Говорят, что подобное насилие проистекает из семьи.

– Заложено в ДНК.

– Каков отец, таков и сын.

Последние слова повисли между нами, вытягивая кислород из воздуха. Мой худший страх высказали вслух. Я поерзал на стуле и промолчал.

– Вернемся к нашему делу, – наконец сказал Ковальски и повернулся, чтобы заглянуть в папку. – Здесь говорится, что в первый же день в Центральной старшей школе вы сломали нос Фрэнки Дауду.