Частица на краю Вселенной. Как охота на бозон Хиггса ведет нас к границам нового мира - стр. 19
Дон Риттер, конгрессмен-республиканец от штата Пенсильвания: Согласится ли джентльмен с этим? Если его машина способна на такое, я поменяю свое отношение и поддержу проект.
Естественно, Вайнберг был не настолько легкомыслен, чтобы на слушаниях в Конгрессе называть бозон Хиггса «частицей Бога». Но соблазн использовать метафору силен, и в разговоре об устройстве мира всегда в какой-то момент кто-нибудь да задаст вопрос, подобный тому, что прозвучал на слушаниях в Конгрессе.
На случай, если у кого-то остались сомнения: ничто из того, что мы можем найти на Большом адронном коллайдере или могли бы найти на Сверхпроводящем суперколлайдере, не поспособствует человеку в поисках Бога. Зато эти исследования приблизят нас к пониманию основных законов природы.
И последнее
Ледерман и Терези дали бозону Хиггса прозвище «частица Бога» не только потому, что знали – это привлечет к нему внимание (хотя такое соображение, вероятно, приходило им в голову). В конце концов броское название вызвало столько же ругательных отзывов, сколько одобрительных. В предисловии к следующему, переработанному изданию своей книги они грустно констатировали: «Название обидело сразу две категории людей: 1) верующих в Бога и 2) не верящих в Бога. Оно понравилось только тем, кто был между».
Вводя в обиход «частицу Бога», они в действительности только старались подчеркнуть важность бозона Хиггса. У книги, которую вы сейчас читаете, чуть-чуть более скромное название… но только чуть-чуть. Честно говоря, когда я сообщаю физикам название книги – «Частица на краю Вселенной», они почему-то не приходят в неописуемый восторг. Насколько мы знаем, у Вселенной нет никакого «края» ни в смысле границы в пространстве, ни в смысле завершающего момента времени. И если бы во Вселенной оказалось такое место, которое можно было бы назвать краем, нет никаких оснований думать, что там мы непременно нашли бы какую-нибудь частицу. А если бы мы все-таки ее нашли, нет никаких оснований рассчитывать, что это будет бозон Хиггса.
Но, опять же, мы имеем дело с метафорой. Бозон Хиггса – это «крайняя частица» не в пространственном или временном смысле, а в смысле познания. Это последний фрагмент головоломки, разгадав которую мы поймем на глубинном уровне, как устроена обычная материя, из которой состоит окружающий нас мир. И это очень важно.
Тут я должен поспешить, чтобы снова не расстроить моих коллег-физиков, и сказать следующее: бозон Хиггса – это отнюдь не недостающий элемент головоломки, в котором содержатся «абсолютно все ответы на все вопросы». Даже после того как бозон Хиггса найден и его свойства изучены, в физике остается еще много непонятного. В первую очередь это гравитация – сила природы, которую мы не можем до конца объяснить с точки зрения квантовой механики, и бозон Хиггса тут нам не помощник. А еще есть темная материя и темная энергия – таинственные субстанции, которые заполняют Вселенную. Есть (точнее, могут быть) и другие, пока гипотетические, экзотические частицы из тех, что любят придумывать физики-теоретики, но свидетельств существования которых в настоящий момент нет. А кроме того, естественно, есть и другие науки, в которых полно собственных проблем, особо не связанных с физикой элементарных частиц, – от атомной и молекулярной физики, химии, биологии и геологии вплоть до социологии, психологии и экономики. После обнаружения бозона Хиггса у человечества не иссякнет желание и дальше познавать мир.