Часть картины - стр. 24
– Разве муж вам не помогает?
– Мой бывший? Нет, он приезжает, помогает, но с этим-то ему мне не помочь. И то, что он хочет оставить Васю в школе… Для него-то это форма закалки характера, «пацан растет», но мне как с этим жить, если мой ребенок среди этих…
– Среди детей. Всего лишь детей, Инна.
– Сами знаете, на что способны дети!
– С Васей ничего не случится. Я вам обещаю, – вырвалось у Софьи само собой.
Никаких гарантий, она же только что сама говорила! Чтобы отвлечь Инну, Софья быстро спросила:
– Оля часто сюда приходит?
– Через день.
– Ее же вы простили?
– Да.
– Попробуете с остальными?
Инна долго терла переносицу, словно закрываясь от неудобного вопроса:
– Иначе не получится?
Софья покачала головой. Они направились в сторону палаты. Встреченная по пути медсестра сделала замечание из-за шума в палате. Смех слышался уже на лестничном пролете. Лицо Инны исказил страх, она ворвалась в палату и тут же выдохнула.
Все говорили одновременно, то и дело перекрикивая друг друга; в потоке Софья различала знакомые прозвища учителей: ЕГЭ (директриса), Академик (историк), Мурашка (математичка), Гнездо (биологичка).
Ближе всего к Васе сидела Оля. Впервые за долгое время девочка улыбалась.
Софья была почти довольна этим визитом и своей ролью в нем. Почти. Потому что именно тогда она в первый раз услышала, как ее прозвали в школе.
Юдифь.
Он озадачен:
– Вы же не еврейка. Хотя и есть что-то как будто. Отчество намекает. Да и профиль у вас, честно говоря…
Нина Николаевна почти сразу заподозрила в ней семитскую кровь, но, обнаружив правду, обрадовалась, что нашла еще более злостного нарушителя.
– Меня часто принимали за еврейку, да. Но только не дети. Это пошло после того случая.
– Почему?
В ее голос тотчас вкрадываются привычные учительские интонации. «Ребята» с умиленным вздохом рассаживаются за парты и достают двойные листочки.
– Видите, есть толк от этого предмета. Дети вот знают. Нашему поколению в школе о религии не говорили, в семьях не особо разбираются, поэтому многие и не знают даже самых известных библейских персонажей.
– Персонажей? Персонажи в книжках.
– Библия тоже книга.
Он морщит лоб:
– Допустим. Так почему Юдифь?
– Она отрезала человеку голову, чтобы спасти свой город.
Он цокает с сочувствием. Странно. Будто ему действительно есть дело.
вы говорили со мной не о том
Вечером, уже вернувшись из больницы, она увидела сообщение. Одно слово: «Спасибо». Не ответила. Ей все еще было неловко из-за той вспышки гнева, но довези он ее до дома, ситуация стала бы еще двусмысленнее. Что было делать, начни он напрашиваться на чай или пустись в откровенности по дороге? Хотя до двадцати она ездила на поездах, синдром попутчика так и не стал ей близок. Тем более он неуместен в отношениях с отцом ее ученика. Школа всегда была островком безопасности: мужской коллектив насчитывал стандартный, чуть варьируемый набор.