Чашка чая. Сборник рассказов и миниатюр - стр. 3
– Обыкновенный!
– Ой, мы не в настроении.
– Я работаю!
– А одежда! – не слушая его, тараторила девушка. – Босой, мятый, в грязной рубашке…. Ты что, спал на улице?!
– Да! Тут лучше дышится.
– Не вздумай целовать меня, у тебя щетина!
– И не думал. Лялька! Я же тебе четко сказал – уехал работать! Я просил меня не трогать. У меня сроки!
– Пупсик! Не сердись…
– Я не пупсик! Что за глупая привычка делать из меня игрушку.
– Прости, не буду. Голодный! Я так и знала. Вот от этого и сердишься. Трое суток торчишь тут, не звонишь. Холодильник, поди, пустой! Бери, горе мое, сумки в багажнике и твоя девочка, будет кормить тебя. И не только кашкой!
– Моя девочка, возьмет свою фигурку и поедет обратно! – ее красные, как сигнал светофора губы, еще больше выпятились вперед, надулись. Она попыталась изобразить обиду, а он захлопнул багажник, даже не притронувшись к сумкам. – Ляль, не бузи, возвращайся, не до твоих каприз.
– Но я же хотела, как лучше… Я же забочусь о тебе!
– Ляля! Я взрослый мужчина. Даже очень взрослый. Не хочешь найти помоложе и вить из него веревки? Я…
– Я поняла! У тебя есть другая! – перебив его, понеслась в дом.
Он дернулся, хотел ее остановить и уже более серьезно указать дорогу домой. Однако, поплелся за ней, поглядывая по сторонам, ища ту, другую, что была с ним эту ночь.
Девушка бегала по дому, заглядывая во все уголки. Не найдя никого, улыбаясь, шла к нему.
– Спрятал, или? Да я шучу, милый, шучу! Это все любовь!
– Ляля! Нет любви и быть не может. Я не тот, кто тебе нужен.
– Нет нужен! – капризно произнесла она и попробовала его обнять. Тут же носик ее сморщился. – От тебя пахнет тиной.
– Я купался в озере.
– Прямо в одежде? – дотронулась до воротника и вытащила веточку водорослей. Бросила на пол, расправила ему рубашку.
– В одежде… – повторил он и мысленно унесся в ночь. Он вспомнил, как они упали в воду, как целовались, погружаясь, как…. Но он никак не мог припомнить, как пришел домой, и пришла ли ОНА с ним. Она! Он не успел спросить даже имени.
– Идем, идем же! Разгрузим машину, примем душ. А утром я уеду. Ты же, сытый и довольный, засядешь за мемуары.
– Я пишу романы!
– Да какая разница. – махнула она рукой.
– Большая! – ее слова, такие пустые и ничего не значащие, ударили по самолюбию и он, взяв ее за руку, почти тащил к машине.
– Ну вот, а то все «нет», да «нет»! – Но его руки уже усаживали ее на сидение. – Ты что делаешь?!
– Поезжай!
– Я обижусь.
Тут он заметил, как вдали мелькнул голубой сарафан. Испугался, что пропустит, что потеряет из-за этой пустышки ту, единственную. Что девушка не правильно поймет его действия и никогда больше не появится…. От этого движения стали грубее, а голос резче: