Чаща - стр. 27
Я вынула из серванта гранёные, с золотым ободком, бокальчики на ножке и поставила их на стол. Выпивать мне не хотелось, но тётка Дарья так радовалась, что отказывать ей я не стала.
– Мне только чуть-чуть, на донышке, – попросила я.
– Чтой-то? – Её рука с бутылкой замерла в воздухе.
– Не хочу, – поморщилась я.
– А ты через не хочу! – приказала тётка Дарья. – Смотрю я на тебя, Марьянка: вроде ты, а вроде нет. Лицом бледнючая, ручки-ножки что у кузнечика! Спереди ухватиться не за что! Мода, что ли, такая нынче – до прозрачности себя истязать? Одни глазищи! Ешь, пей, закусывай!
Она сунула мне в руку наполненную до краев рюмку и поднесла свою, легонько ударив о блеснувший в свете лампы край.
– Господи, прими за лекарство! – перекрестилась она и мелкими глоточками выпила до дна.
Я вдохнула терпкий запашок и поднесла рюмку к губам. Осилить смогла только до половины.
– Нет, я сейчас селёдку-то принесу, – крякнула тётка Дарья. – Как же без селёдки-то? И картоха у меня отварная стоит, я её сейчас в постном масле обжарю, и красота!
Я попыталась было отказаться, но тётка Дарья даже слушать меня не стала. Вместе мы с ней очистили несколько картофелин. Потом принялись за лук.
– А что Георгий? – спросила я между делом. – Так один и живёт?
– Так и живёт, – смахивая выступившую от ядрёного лука слезу, ответила тётка Дарья. – Мы с ним по-доброму, по-соседски, грех жаловаться. Каждую зиму помогает нам с дровами. Мы хоть котёл и поставили, а всё одно: как осень начинается, печку кормим.
– Дорого, поди? – усмехнулась я, уже догадываясь, каким образом им помогает мой отчим. Дровами запастись нынче дело недешёвое.
Тётка Дарья хмыкнула и смахнула порезанный лук на чугунную сковородку.
– А какой с нас леспромхозу урон? Мы ж по мелочи берём, сучок разный и не калибр. Георгий и денег не берёт.
– Понятно.
– Понятно ей! Пенсия сама знаешь, не разгуляешься. В Москве, чай, всё по-другому!
– По-разному.
– Так ты с домом-то что решила?
– Я не думала об этом.
– Твой дом-то, материнское наследство. Тебе и решать.
– Ну как я его продам? Там бабушка жила, и вообще…
– Это ты про Георгия? – вздохнула тётка Дарья. – Оно, конечно, так. По-человечески надо решать. У него самого ничего нет. В деревне, откуда он родом, евойный брат живёт с семьёй. Георгий после армии как сюда приехал, всё в общежитии ютился. А потом уж с матерью твоей сошёлся. Она тоже не хотела из дому-то уезжать. В доме – воля, а в квартире что? Четыре стены и соседи со всех сторон.
– Кому-то и в квартире хорошо.
– Так я разве ж спорю? Кто в доме не жил, не поймёт. А, ладно, теперь-то чего уж, решать надо.