Чаща - стр. 11
– А, старый гондон, – сказал громила, ощупывая нос, – видно, порох еще не отсырел.
– Можешь убедиться, – ответил дед, улыбаясь и приплясывая на месте.
– Ты сломал мне чертов нос, – сказал громила.
– Подходи и увидим, получится ли поправить, – сказал дед.
К тому времени мы прилично отдалились от берега, и паромщик отчаянно вращал барабан, а вода шипела, захлестывая края. Жирдяй и чернокожий наблюдали сцену с явным удовольствием. Лула не произнесла ни звука, но желание поскорее попасть на тот берег и отправиться дальше было написано у нее на лице.
Громила вновь ринулся в атаку, и дед ловко, точно танцор, отступил вбок, отвечая встречным кроссом правой, и тут же, согнувшись, врезал левой по ребрам и добавил правой снизу в подбородок, уронив громилу на настил. Все вышло быстро, как удар змеи.
Так же внезапно дождь превратился в ледяной ливень, а река захлестнула все пространство парома. Новый костюм громилы мгновенно вымок до нитки.
– Надеюсь, ты получил урок, – сказал дед, оглядывая громилу сверху. – День был нелегкий, и пора закругляться.
– Старая сволочь, – сказал громила. Он поднялся на ноги, пошатнулся, отступил назад и позвал: – Жирдяй.
Жирдяй поспешно протянул ему револьвер.
– Тварь, – рявкнул дед, выхватил из кармана «дерринджер» и нажал курок. «Дерринджер» хлопнул, левое плечо громилы дернулось, но пуля прошла вскользь. Громила поднял свой револьвер и выстрелил. Удар сшиб деда с ног, усадив на палубу. Паром закачался. Волна окатила деда, который продолжал сидеть, зажимая рану на груди.
– Дедушка! – завопила Лула и кинулась помочь ему подняться.
Громила снова прицелился, кровь сочилась из его плеча.
– Оставь его, – сказал я. – С него уже достаточно.
– Я и тебя кокну, – пригрозил громила, – а потом мы с парнями сыграем свадьбу с твоей сестренкой, только без цветов и священника, прямиком в постель.
Едва он договорил, дед выстрелил снова. Звук был такой, будто кто-то щелкнул пальцами. Пуля угодила громиле в бедро, заставив припасть на колено.
– Проклятье, – произнес он. – Опять ты меня ужалил.
Жирдяй и чернокожий метнулись к деду, да только он обмяк, и Луле пришлось его выпустить. А я услышал скрип волокон рвущегося паромного каната. И, в довершение всего, еще один звук, будто вой волка, угодившего лапой в капкан. То был ветер, идущий по руслу Сабин и скручивающий реку в водяной смерч. Я видел, как он гнет к земле деревья по обоим берегам, а потом смерч настиг наш паром. Канат лопнул, и все взлетели на воздух. Последнее, что я помню, прежде чем врезался в воду, был мой мул, летящий, словно на крыльях, по какому-то своему маршруту.