Час волка - стр. 43

Зенитное орудие заговорило снова, громовой далекий раскат. Но С47 давно улетел, держа курс назад, через пролив, в Англию. Майкл пожелал двум американцам удачи и стал думать о своих трудностях. Но сейчас ему не оставалось ничего другого, как только лететь вниз. Когда он коснется земли, вот тогда сможет как-то действовать, но сейчас он мог только болтаться, отданный на милость белого парашюта.

Майкл взглянул вверх, прислушиваясь, как воздух шелестит в складках шелка. Это пробудило воспоминание. Такое давнее…

Забытый мир…

Так давно, когда ему была еще ведома наивность.

И вдруг – вспышка памяти, ярко-голубое небо, и над головой никакого парашюта, вместо него воздушный змей из белого шелка, разматывающий нить в его руке, чтобы поймать ветер России.

– Михаил! Михаил! – зовет женский голос над полем, полным желтых цветов.

И Михаил Галатинов, всего восьми лет от роду и еще совершенно человеческое дитя, улыбается, и майское солнце играет на его лице.

– Михаил, – звала женщина, сквозь время и расстояние. – Михаил, где ты?

В следующий момент она увидела воздушного змея, а затем ее глаза обнаружили сына, стоявшего на дальнем краю поля, почти рядом с лесной глушью. В этот день, 21 мая 1918 года, ветерок дул с востока и доносил легкий запах пороха.

– Иди домой, – сказала она мальчику и посмотрела, как он махнул рукой и стал сматывать нитку со змеем.

Похожий на белую рыбу змей опадал. За спиной высокой черноволосой женщины с фарфорово-белой кожей возвышался помещичий дом Галатиновых, двухэтажное строение из желтого русского камня с красной остроугольной крышей и дымовыми трубами. Вокруг дома росли большие подсолнухи, от дома до железных ворот шла вымощенная булыжником дорожка, переходящая дальше в немощеную дорогу к ближайшей деревне, Морок, в шести верстах к югу. Самым ближним городом был Минск, в пятидесяти верстах по скверной дороге.

Россия – страна огромная, и поместье генерала Федора Галатинова было не более чем пылинка на большом столе. Однако мир самих Галатиновых сводился к четырнадцати десятинам лугов и леса – таким он был к тому времени, когда 2 марта 1917 года царь Николай Второй отрекся от престола, сопроводив подписание манифеста об отречении словами: «Господи, помоги России! Отчизна превратилась в убийцу своих детей».

Но маленький Михаил ничего не знал ни о политике, ни о красных, воюющих против белых, ни о хладнокровных людях Ленине и Троцком. К счастью, он ничего не знал и про целые деревни, что сравняли с землей враждующие стороны не более чем в сотне миль от того места, где стоял он, запуская желтого змея; ничего не знал он и о голоде, и о женщинах и детях, дергавшихся на деревьях, будучи повешенными, и о револьверных стволах, забрызганных мозгами. Он знал, что его отец был героем войны, что мать его красива, что его сестра иногда щиплет его за щеку и называет оборвышем, и что сегодня – день долгожданного пикника. Он смотал нитку змея, борясь с ветром, затем осторожно взял его в руки и побежал через поле к матери.