Чарующая бесполезность - стр. 8
– Послушай парень.– полицейский перешёл на ты.– Дело ведут французские коллеги, к нам никто не обращался, тела нет, А где, кстати, его похоронили?
– На Смоленском кладбище, рядом с его матерью, моей бабушкой. Я сам перевёз тело отца.
– У меня нет оснований возбуждать уголовное дело.
– Как нет? А моё заявление? Вы обязаны принять моё обращение, я гражданин России!
– Ну что я буду делать с твоим заявлением? У меня ничего нет, ни протоколов осмотра места преступления, ни документов о вскрытии, ни опроса свидетелей. Он последнее время жил и скончался в другой стране!
– Но он русский гражданин и имеет последнее право на то, чтобы вы нашли его убийцу.
– А ты встречался с полицией в Байонне?
– Конечно. Они мне даже переводчика предоставили. Сказали, что дело зашло в тупик, но они работают. Выдали мне какие-то бумажки на французском. А напоследок сказали, о том, что, вероятнее всего, следы убийцы надо искать в России.
– Послушай, наш разговор ни к чему не приведёт. Давай так, ты переведёшь на русский все бумаги, которые есть, а я подумаю, чем тебе можно помочь.
– Я уже всё сделал.– парень залез в рюкзак и достал листки и снимки.– Вот здесь фотографии и то, что предоставила мне полиция города Байонна.
– Рассказывай что тебе известно.
– С чего начать?
– Я и сам не знаю, что может пригодиться. Начинай сначала.
Рассказ получился сумбурным, но Сергей Николаевич делал какие-то пометки в своём блокноте, а потом, потерев привычным жестом подбородок, задумчиво произнёс:
– Ну, хорошо, всё, что в моих силах, я попытаюсь сделать, записывай свои телефоны, адреса. Как только что-то понадобится, или прояснится, я позвоню или мой коллега.
Как только парень удалился, Шапошников озадаченно покачал головой. Один его сотрудник наслаждался отпуском, а второй находился в состоянии развода, поэтому витал со своими мыслями где-то далеко. Однако никто не отменял текущие дела. Он просмотрел внимательно бумаги, которые оставил паренёк, потом включил компьютер и набрал в поисковике фамилию Троепольский Константин. Информации по этому персонажу обнаружилось достаточно, и за столом полицейский просидел до конца рабочего дня, потом свернул все окна на экране, решил продолжить работу дома. Он досадовал на себя за слабость, сам не понимал, зачем дал обещание помочь парню. Зачем ему всё это надо? Своих дел не переделать. Тем более вероятность обнаружить убийцу, который совершил преступление в другой стране, практически равнялась нулю. Да и не факт, что это был русский, это мог сделать и француз и испанец, да мало ли причин для убийства. И сам себе Шапошников честно отвечал, что досада появилась, прежде всего, от того, что немыслимо хотелось курить, а дело это его очень заинтересовало, особенно тот странный факт с игральной картой на бокале с коньяком. Он перестал курить неделю назад, потому что пообещал жене Нине, когда исполнится год их сыну, он бросит эту пагубную привычку. Но даже представить себе не мог полицейский, насколько тяжело будет расставание. Его невыносимо тянуло закурить, он не знал, куда деть руки и что запихнуть в рот вместо вожделенной сигареты, ему снились сны, как он выпускает дым и, часто, забываясь, хлопал себя по карманам в поисках пачки. Тот, кто расстался с курением, обещал, что невероятно тяжело будет первый месяц, а дальше тяга пойдёт на спад, и Шапошников не мог дождаться, когда же это случится. Самое нелёгкое оказалось это удержаться рядом с курящими товарищами и после кружки пива. Сергей Николаевич стал раздражительным и вспыльчивым, сам понимал, что это не нормально, но ничего не мог с собой поделать. Он мысленно дал себе жёсткую установку не сворачивать с тернистого пути, ведущего к здоровому образу жизни. Дома после ужина и обязательной сказки для сына, Сергей снова уселся возле компьютера. Утром у него сложилось очень чёткое понятие об этом деле и уверенность, что ни у одного иностранца не имелось резона убивать русского, следы ведут именно сюда, в Санкт-Петербург, но уверенность к делу не пришьёшь– убийцу надо вычислять. Утром, встретившись со своим подчинённым и коллегой Рафиком, Шапошников рассказал всё, что удалось узнать об этом деле в надежде, что друг заметит то, что он пропустил: