Чарующая бесполезность - стр. 2
Повисла пауза, и Марина вдруг почувствовала его волнение.
– Послушай, а может, ты ко мне приедешь? Потом поужинаем вместе.
– Нет, спасибо. Если я появлюсь, то не дам тебе работать. Но завтра, когда все уйдут, я бы хотел серьёзно поговорить.
– Интригующе.– хихикнула женщина.– Уж не замуж ли ты меня решил позвать после стольких лет?
– Может и замуж.– подыграл ей мужчина и посерьёзнел.– Это очень важно, а доверять я могу только тебе.
– Надеюсь, это важное терпит?
– Хочется верить, что да. Целую.
Мужчина отключился, чтобы Марина не начала выпытывать, о чём он хотел поговорить. Дом опять погрузился в тишину, и прежний страх снова заполз за шиворот. Эдуард передёрнулся и огляделся вокруг– все вещи стояли на своих местах. Элегантные, итальянские кресла с шёлковой обивкой, такие же диванчики, низкий кофейный столик, еле слышно тикали замысловатые, каминные часы в стиле рококо, обрамлённые порхающими ангелочками. Огромные окна чуть прикрывали тяжёлые, испанские портьеры, а за ними от ветра колыхались пальмы в кадках, которые на лето выносили во двор из зимнего сада. Все казалось привычным и покойным, но Эдуард понимал, что спрятаться невозможно, даже если он убежит на край света. Смерть обязательно найдёт! Он некстати вспомнил старый анекдот о том, как мужик на звонок открыл дверь и увидел маленькую, жёлтую, неказистую старушку с косой, в чёрном плаще. Дядька оторопел и горестно воскликнул:
– Ах, какая нелепая смерть!
А старуха, отодвинула ошалелого мужика костлявой ручонкой в сторону и, направляясь в квартиру, прошепелявила:
– Я не за тобой, я за твоей канарейкой.
«Может и сейчас получится как-то обмануть судьбу?»– подумал мужчина, но пока страх парализовал, и он никак не мог решить, какие шаги предпринять дальше.
Эдуард Аркадьевич Гульбанкин родился в простой, среднестатистической, рабоче-интеллигентной семье. Мать учительница начальных классов, а отец тракторист в ЖЭК-е. Если мать, в их небольшом, сибирском посёлке, величали по имени и отчеству Мария Александровна, то выпивоху папашу кликали, как правило, просто Аркашкой или Аркашкой-промокашкой, потому что в него легко впитывалась любая жидкость с повышенным градусом. В принципе отец был хорошим человеком, ни мать, ни сын не слышали от него ругательств, а уж тем более, чтобы батя поднял на кого-нибудь руку, такого отродясь не случалось. Просто человек он, по сути, был мягким и податливым для его востребованной профессии. В посёлке не имел приусадебный участок может только конченый забулдыга или инвалид первой группы, остальные же сажали картошку гектарами. Почти каждая семья держала в стайке или сараюшке свиночку, телка или десяток кур, и скотину надо было чем-то кормить суровыми, сибирскими зимами. А весной и осенью самый лучший друг это тракторист. Мало того, что Аркашка положенную смену отработает, так потом дотемна усердно вспахивает частные угодья. Да что говорить, в нём нуждались круглый год– кому, что доставить по бездорожью или вывезти урожай с поля. Помимо зарплаты в отцовских карманах денежки водились, но благодарные поселковцы обижались, если тракторист не сядет с ними за стол и не обмоет урожай или покупку нового холодильника. Частенько папка еле доходил до дома и валился без чувств, вымазанный в мазуте и пропахший керосином. Мать посматривала на порог, где стояли стоптаные кирзачи и ухмылялась: