Чаролес - стр. 24
– Зачем ты все время твердишь, будто со мной что-то не так?
– Нет! Нет, не с тобой, – быстро возразила Алиса. – Но, возможно, тебя что-то беспокоит…
Она помедлила, скрестила пальцы и выпалила:
– Тебя что-нибудь беспокоит? Может, ты хочешь о чем-то поговорить?
Лейли неверяще взглянула на Алису (по правде говоря, она начала подозревать, что у той не все в порядке с головой), а затем обвела жестом бесконечное поле грязи, подтаявший снег, горы трупов и пустые гробы.
– Меня что-то беспокоит? Интересно, что бы это могло быть? Думаешь, я получаю большое удовольствие от этой работы? Думаешь, мне льстит быть единственным мордешором в городе с населением восемьдесят тысяч человек?
– Н-нет, – пролепетала Алиса, сама напуганная почти до смерти. – Но я подумала, может быть, есть что-то еще… Еще какая-то причина, по которой меня сюда послали. Видишь ли, у меня довольно редкая разновидность магии, и она не очень подходит для омовения мертвецов, поэтому я подумала…
– Давай-ка проясним, – перебила Лейли с выражением таким холодным, что Алиса едва сдержала дрожь. – Я не просила тебя сюда приходить. Не просила мне помогать. И если ты не хочешь выполнять эту работу – если омовение мертвецов лежит вне компетенции твоей редкой разновидности магии, ты можешь уйти в любую секунду. На самом деле, – тщательно выговорила Лейли резким, не терпящим возражений тоном, – тебе было бы лучше уйти прямо сейчас.
С этими словами она зашагала прочь, к Оливеру и куче деревянных гробов, оставив Алису стоять по колено в снегу и с разбитым сердцем.
Для Алисы Алексис Квинсмедоу все пошло совершенно не по плану.
Лейли не собиралась ее жалеть.
Постоянные намеки Алисы, будто с ней может быть что-то не так, больно уязвили Лейли и заставили ее ожесточиться и возвести новые стены. Девочка еще никогда не чувствовала себя такой ранимой и изо всех сил старалась не замечать неожиданную и небывалую дрожь в руках. Вместо этого она крепче сжала кулаки и зашагала через слякоть, вдыхая холодный воздух. Оливер терпеливо дожидался ее рядом со штабелями гробов. Когда он поймал ее взгляд и улыбнулся, фиалковые глаза блеснули от радости. Сердце Лейли испуганно споткнулось. Ощущение было таким странным и непривычным, что ей на миг – очень, очень краткий миг! – захотелось расплакаться. Конечно, Лейли не собиралась рыдать на глазах у чужака, но где-то в глубине ее души промелькнуло желание хоть иногда давать себе волю и разваливаться на части.
Как бы там ни было, она не вернула Оливеру улыбку.
Лейли совершенно не интересовали ненадежные, лживые манипуляторы – даже если они заверяли, что встали на путь истинный. Нет, она решительно не собиралась водить дружбу с этим двуличным мальчишкой или девчонкой с розовой ватой вместо мозгов. Лейли распахнула свой красный плащ – тогда-то Оливер впервые и увидел ее старинное, щедро расшитое парчой шелковое платье, – отстегнула от пояса древний, замысловато украшенный серебряный ломик и принялась за работу. (Также на ее поясе висели: старый латунный молоток; кожаный кнут для усмирения духов; шелковый, тщательно простеганный изнутри кисет со Сверками; пара ржавых щипцов; медная коробочка с ногтями; печать и маленькая визитница.) Лейли молча забралась на телегу и начала вскрывать гробы.