Чародей без башни - стр. 38
– Так он ещё раньше ушёл, – объяснил Хвыщ. – Кряхтел, главное, прогибался, но мешок быстро пёр. Перекинул за балкон и улетел на ковре-самолёте. Новенький такой, цвета мокрой ежевики, да с бахромой. Где такие престарелые чудодеи только кнежлики берут на последние модели.
– Ничего не путаешь?
– Клянусь здоровьем Татошки!
Арий почесал подбородок. Стоило побриться, но из-за проклятого цилиндра он забыл обо всём на свете. Если старик улетел, то выследить его могут только кошкоморы. Они в воздухе учуют что угодно. Придётся идти в их логово – Мурлятник.
– Бол спс, – бросил он и, развернувшись, побежал по лестнице вверх.
– Будешь должен, злыдня неучтивая, – крикнул вслед подмастерье зеленщика. – Расскажешь потом, за что Конусматера замучил, убивец вредный…
Но Синдибум не слушал. Его напряжённые от злости извилины с ненавистью пересчитывали ступени. До собственного ковра-самолёта, как до Передудля пешком, а взбираться придётся почти на самый верх башни. Кошкоморы обитали на ярус выше учебных классов, под апартаментами главных волшебников. Тут уж не до бурной радости, ноги бы по колени не стереть.
Арий не глядя передвигал ботинки, сквозь сжатые зубы, ворча на редких прохожих. Хотелось спать, есть и заколдовать кого-нибудь до смерти. Вроде не понедельник, но настроение такое, будто он уже седьмой на неделе. Даже статуи гарпий ехидно посмеиваются: «У нас вот крылья есть, а у тебя?».
Он снова добрался до дома, миновал зал Советов и, распихивая всех локтями, продрался через столпотворение перед учебными классами. Вот бы отправить всех учеников за пухлым болваном в Злыстные земли. Нет конкурентов – нет спроса на свиток чародея. А уж если нет спроса, то условия диктует единственный желающий его получить. Так-то!
Когда Синдибум, наконец, добрался до Мурлятника, от его глаз можно было поджигать свечи, а на лбу готовить яичницу. Несмотря на ясный Благой день, злоба бурлила и брызгала, отравляя всё вокруг. Он так разъярился, что даже пнул дверь в башенку с жестяной вывеской, изображающей летучую мышь на костылях, и безбоязненно вошёл в убежище кошкоморов. Каменный пол устилали птичьи скелеты и ошмётки перьев. А вдоль стен, уходя под потолок, поднимались ряды уступов с деревянными, до неузнаваемости исцарапанными, настилами. От застоявшегося приторно-сладкого запаха слипались ноздри. Синие мохнатые бестии лениво приподнялись над своими лежбищами, загремели цепями и зашипели. Из норы у двери выскочил всклокоченный домовой, потёр огромные глаза, но, узнав Ария, всё-таки не зря зверюг расчёсывал, безмолвно юркнул обратно.