Чандра Свами Удасин. След в вечности - стр. 17
Итак, мы видим, что такого рода духовные переживания были с самого детства совершенно естественны для Сураджа Пракаша. Хотя он и не мог истолковать их умом, однако глубоко в душе с радостью ощущал их блаженное целительное воздействие. В данном контексте Свамиджи писал:
«И совсем не обязательно, что ваш грубый ум будет осознавать такого рода воздействия. Грубый ум редко осознает духовный рост. Вы понимаете, что произошло, лишь тогда, когда ум задним числом проанализирует произошедшие с вами перемены, их воздействие на вашу жизнь и должным образом истолкует все это. А ребенок не в состоянии провести такой анализ».
В ответ на вопрос, были ли у него переживания другого рода, Свамиджи написал:
«В детстве я заранее знал некоторые грядущие события. Помню один случай. Я учился тогда в школе – класс восьмой. Папа отправился в Лахор. Там он купил велосипед и отправил его домой поездом. Он ни с кем не обсуждал заранее свой план приобрести эту вещь. В одиннадцать утра мне пришло извещение с железнодорожной станции, и я забрал посылку… Но дело в том, что еще раньше тем же утром, часа в четыре, перед моим внутренним взором отчетливо прошла вся череда событий, связанных с этим велосипедом, включая его транспортировку домой с железнодорожной станции. Я был просто поражен – и все спрашивал себя, как и почему это произошло! Во многих случаях я заранее знал, что наш дом посетит тот или иной человек, и порой предупреждал родителей о приходе гостя задолго до его появления».
В детстве Сурадж Пракаш был застенчив и в то же время шаловлив по натуре, но также и глубоко духовен. Сам Свамиджи писал: «Учиться мне было неинтересно. Я интересовался только играми и религиозными действами, которые мне полюбились под влиянием мамы. Бывали периоды, когда я ежедневно утром и вечером ходил в самадхи, где проводился ритуал арати. Там, скрывшись от посторонних глаз в каком-нибудь укромном уголке, я жаждал медитировать. Нередко, поднявшись чуть свет, я отправлялся для медитации в самадхи Бабы Даршан Дасса, пятого Маханта из духовной родословной Бабаджи, потому что там было менее людно, чем в самадхи Бабы Бхуман Шаха, куда ходили для поклонения многие верующие. Иногда я чувствовал там некое таинственное присутствие, как будто кто-то ко мне прикоснулся. Поначалу мне бывало страшно, потому что там царила беспросветная тьма – не видно решительно ничего. Но при этом казалось, будто в помещении кто-то ходит, до меня доносился звук шагов. Однако по мере того, как я становился старше, страх понемногу таял. Порой в процессе медитации мое сознание отключалось, и я ощущал великое блаженство. Сознание возвращалось лишь тогда, когда несколько позднее утром в