Чабор - стр. 9
Староста оторопел, чуть не свалился прямо у калитки. Трава, зараза, некошеная, высокая – вот он и зацепился.
– Не больно ты приветлив, – с досадой откашлявшись, ответил староста.
– А с чего мне быть приветливым? – удивился чужак. – Думаю, не просто поздороваться пришли, видать, по делу. Только если это дело, как и у других – как бы кого со свету сжить – лучше сразу уходите: я с нечистью не знаюсь. Мало ли что в селе про меня болтают!
– Правда твоя – по делу, а что болтают… – развел руками Иваш, – так людям языки узлом не завяжешь. В веси мало показываешься… Чужих-то везде недолюбливают.
– Я в «свои» ни к кому не набиваюсь.
– А чего ты сразу злишься? – перепугался Иваш, что придется ему убираться несолоно хлебавши. Поди потом, размалюй людям, какая заноза в старом Капище объявилась. Вот не будь Иваш старостой, повернулся бы сейчас и ушел, а так… Новая должность требовала от него взвешенности и мудрости решений. Тут хошь не хошь, а лови, мужик, вошь.
– Мы ж не попусту, дело у нас, – стараясь говорить помягче, продолжил Иваш, – без всяких там. Скажи, Орей?
– Ну, – замялся Котома, – в общем, конечно.
– Я новый староста. Зовут меня Иваш Карец. А тебя?
– Атар… Атар Ари ибн…
– Атар, значит, – староста глубоко вздохнул. Чужак нехотя цедил в час по слову, а эту кривую беседу следовало как-то вести дальше. – Ты понимаешь, мне ведь не все равно, что творится в селе и возле него. Ты вроде как при людях, значит, надо… знаться с ними, что ли? Приходи ко мне, поговорим – глядишь, и перестанут на тебя всяких чертей вешать!
– Не перестанут, – глядя на Орея, ответил парс.
– Отчего же? – насторожился староста.
Чужак кивнул в сторону Котомы:
– Вот стоит человек. Слабый, больной. По всему видать, беда у него. А раз ко мне пришел, значит, дело совсем худо.
Орей с чего-то растерялся, онемел.
Атар огладил седеющую бороду и, задумчиво глядя на него, сказал:
– Хоть с чертями я из одной миски не ем и по кладбищу в обнимку с черными колдунами не шатаюсь, а беде твоей, человече, помочь могу.
Тут Орей совсем обмяк, что-то невнятное промычал и умолк. Иваш, видя, что чужак сменил гнев на милость, снова решил взять разговор в свои руки:
– А вот в ночь и за полночь светоч на этой веже горит, я и сам то видел, вот и болтают про тебя и чертей…
– За звездами я наблюдаю, вот и горит светоч. Без него не запишешь ничего и не прочтешь.
Иваш вдруг почувствовал, что и сам сейчас замычит, как Орей: «Уж лучше б он сказал, что с чертями знается. …На кой ляд ему эти звезды, он же не жрец? Куда теперь беседу вести?»
– Звезды, говоришь? …И как оно там? Сколько насчитал? – натянуто улыбнулся староста.