Чабанка - стр. 58
– Сколько?!!! Да ты че, с ума сошел? За два дня, что ты здесь, раздал 18 банок консервов, масло, сахар, 4 буханки хлеба!!! И кому?!! Да если проверка, наши яйца считай уже гвоздем к стене прибиты! Беги, зови Ахунова.
Я позвал старшего повара, это был неулыбчивый парень с лицом сплошь покрытым глубокими оспинами.
– Не, Шиян, кароче, столько я не спишу. Ебать этого салабона надо, – он неспешно закурил.
– Еби не еби, а тушенку он не родит. Вопрос решать надо.
– Кароче, думать надо.
– Давай думать. Руденко, ставь чай.
– Сразу я не спишу, а дней за десять спишу.
– Ты что Царькова не знаешь? Он же проверку может устроить в любую минуту.
– А ты пока выпиши, кароче, все по документам на командировку, типа отправил. На командировке до конца недели не проверят, а если проверка на складе – у тебя все бьет. Не будет проверки, я спишу, ты накладную и уничтожишь.
– Голова!
– Я четыре года в Ташкенте в ресторане работал, там таким каруселям научишься! Кароче, с тебя мешок гречки.
– Не борзей, имей совесть, гречка стоит больше, чем ты спишешь.
– А я поделюсь, – усмехнулся «кароче».
– Ладно, потом поговорим, – Шиян застеснялся меня.
А в конце рабочего дня он сказал, что ждет меня и на следующий день. Я ему только не сообщил, что я не хочу работать на этом хлебном месте. Он был хороший человек и я не хотел его обидеть.
Вечером мы имели редкую возможность переговорить с Войновским. Хоть и койки были у нас рядом, но после всех этих «отбой-подъем», маршировки, декламации хором дембельского стишка, разговаривать не хотелось, хотелось спать. А в этот вечер замполит поручил мне изготовить «Боевой Листок» – небольшого формата военное настенное еженедельное медийное творение. Надо заметить, что единственную газету «Защитник Родины», которая приходила в часть, использовали исключительно в соответствующем месте в мятом виде – читать там было нечего. «Боевой Листок» хотелось сделать читабельным и я привлек Войновского. Я действительно немного умел рисовать и писать плакатными перьями, но почерк, для написания заметок ручкой или фломастером, у меня был страшный. Войновский же, как студент строительного института, умел писать просто образцовым каллиграфическим почерком. Мы сидели в канцелярии, нас никто не трогал, а в казарме то и дело раздавались уже привычные крики, топот строя босых ног по взлетке, хоровое и одиночное исполнение поэмы о дембеле.
– На Кулиндорово у нас нормально, дедов вообще не видно. Их у нас вместе с бригадиром Аликом двое, не считая Карагенова, который только числится. Они целый день мотаются, что-то продают, на дембель зарабатывают. И нам перепадает – в соседних со станцией заводских столовках покормят бывает, если мы для них чего спиздим, конечно. К вечеру они все бухие, бывает и в часть не едут, остаются на поселке Котовского, там где-то общага женская, они туда к зазнобам своим бегают. А ты как? Тебе теперь в столовку можно вообще не ходить. Круто!