Цезарь, или По воле судьбы - стр. 127
Рим брошен, никто не хочет им править. Так думали все – и мужчины и женщины, пришедшие поглазеть на дымящиеся руины их великой истории. По ним уже ползали нанятые Фульвией работники в специальной обуви, в масках, в перчатках. Они палками ворошили еще горячие уголья, надеясь найти прах Публия Клодия. Наконец кое-что нашли, чтобы заполнить урну, отделанную золотом и драгоценностями. Клодия необходимо было похоронить, пусть и не за государственный счет. Сама Фульвия, разбитая горем, подчинилась матери, и прах с Форума унесли.
Катон и Бибул в ужасе оглядывали пожарище.
– О Бибул, базилики Катона Цензора больше не существует, а у меня нет средств, чтобы возвести ее заново! – стенал Катон, озирая обвалившиеся почерневшие стены.
Колонна, так досаждавшая плебейским трибунам, торчала из балок провалившейся крыши, как остаток гнилого зуба.
– Ты можешь использовать приданое Порции, – сказал Бибул. – Я без него обойдусь, да и Порция тоже. Кроме того, Брут в любой день может вернуться. Он тоже даст денег.
– Утрачены все протоколы заседаний сената! – продолжал жаловаться Катон. – И речи великого Катона Цензора не сохранились для потомства.
– Это страшное бедствие, но, по крайней мере, нам теперь не грозит засилье вольноотпущенников.
Для сенаторов Рима это было главным утешением.
То же самое думал и Луций Домиций Агенобарб, взявший в жены сестру Катона и отдавший некогда за Бибула одну из своих сестер. Невысокий, коренастый, без единого волоска на гладком лоснящемся черепе, он не обладал ни напористостью одного из поджидавших его друзей, ни острым умом второго, но был невероятно упрям и безгранично предан boni – «хорошим людям», ультраконсервативной фракции сената.
– До меня только что дошел потрясающий слух! – сообщил он, задыхаясь.
– Какой? – равнодушно спросил Катон.
– Что Милон был в Риме во время пожара!
Оба друга уставились на Агенобарба.
– Не может быть, у него не хватило бы смелости, – промямлил Бибул.
– Но мой информатор клянется, что видел, как Милон наблюдал за пожаром с Капитолийского холма. И хотя двери его дома были заперты, внутри кто-то находился. Явно не слуги.
– Кто же подбил его на убийство? – спросил вдруг Катон.
– А была ли в том нужда? – удивился Агенобарб. – Он и Клодий всегда были врагами.
– Но до убийства не доходило, – сказал Бибул. – Кажется, я могу назвать подстрекателя.
– И кто он? – спросил, встрепенувшись, Агенобарб.
– Разумеется, Помпей. А за ним стоит Цезарь.
– Но это ведь сговор! – ахнул Агенобарб. – Помпей, конечно, дикарь, но дикарь осторожный. Цезарь сейчас в Галлии, а Помпей досягаем. Зачем ему себя так подставлять?