Церковные Соборы в позднеантичной Италии (с хрестоматией) - стр. 28

Этот третий, «геласианский», этап италийского Соборного движения, в богословском отношении весьма тусклый, характеризуется началом интенсивного развития понтификальной римской экклезиологии, в рамках которой Рим приобретает черты канонического центра Западной Церкви. В политическом отношении он, как уже отмечалось, связан с повышением значения Римской кафедры как судебного центра Западного патриархата, и, наконец, следует признать, что этот этап означал окончательное оформление аппарата понтификальной канцелярии и администрации: для того, чтобы регулярно осуществлять собрания италийских епископов, Римским епископам приходилось содержать большой штат церковных делопроизводителей, секретарей, легатов и нунциев, имена которых, встречающиеся единственный раз, сохранили акты Римских Соборов второй половины V века. Среди них, в частности, нотарий Павел – папский секретарь 465 г. и глава нотариев понтификальной канцелярии, субдиакон Траян – папский нунций того же года, диакон Анастасий – папский секретарь 487 и 495 гг., нотарий Сикст – папский делопроизводитель 495 г., архидиакон Фульгенций – секретарь Симмаха в 499 г., нотарий Эмилиан – делопроизводитель Симмаха в том же году, диакон Гормизд – секретарь Симмаха в 502 году.

Интенсивный процесс становления и усложнение Соборной системы церковного управления в IV–V вв., происходивший в юрисдикционном пространстве италийских диоцезов, заставляет учитывать основные направления рецепции, которой подверглись акты и постановления италийских Соборов в последующей церковно-правовой традиции, в контексте более глобального и сложного процесса восприятия и усвоения позднеримского права средневековой канонистикой. Данный процесс восприятия позднеримского права, вместе с тем, необходимо рассматривать в сравнении с аналогичным процессом усвоения греческих канонических источников римской канонической практикой. Вопреки отдельным мнениям, встречающимся в историографии, на основании исследования Ж. Годме представляется очевидным, что несмотря на интенсивные отношения между Римом и Константинополем и несмотря на бурные церковно-политические события – вплоть до появления в Риме в промежуток между смертью Геласия и лаврентиевской смутой (т. е. между 495 и 500 годами) монаха-юриста Дионисия Малого, – в практике Римской Церкви использовались латинские переводы только некоторых канонических грекоязычных документов, представлявших собой постановления Никейского Собора, латинскую редакцию постановлений Сердикского Собора 343 г., латинский перевод канонов Константинопольского Собора 381 г. (первоначально на Западе не признававшегося Вселенским), а также переводы постановлений хорошо известных пяти Поместных Соборов IV в.: Анкирского, Неокесарийского, Гангрского, Антиохийского 341 г. и Лаодикийского. Эти переводы были осуществлены во второй половине IV в., в рамках трех канонических сборников «Collectio Vetus Romana», «Vulgata» и «Collectio prisca». Нужно отметить, что эти сборники, по всей вероятности, распространились чрезвычайно ограниченно даже в Италии, ибо они, с одной стороны, никак существенно не повлияли на дальнейшее бурное развитие италийских канонических коллекций (рукописи VI в. совершенно от них самостоятельны), а с другой, каждая из них известна только по двум спискам