Цербер-Хранитель - стр. 17
– Ну как она? – спросили одновременно Милочка и Харон. Спросили и глянули друг на друга: Милочка восхищенно, а Харон уныло.
– Операция прошла успешно, гематому дренировали. Барышню, отправили на четвертый этаж под наблюдение.
– Но прогноз все равно хреновый. – Милочка загасила сигарету, прицелилась и запулила ее в стоящую поблизости урну. – Не жилец – ваша барышня, Мирон Сергеевич.
– Жилец, – сказал Харон каким-то обреченным тоном.
– Откуда вам знать, Харон? Интуиция? – Милочка посмотрела на него с любопытством.
– Можно и так сказать. – На Милочку он по-прежнему не смотрел, о чем-то сосредоточенно думал.
– А Персефона ваша чудо как хороша! – В присутствии Харона строптивая Милочка проявляла просто удивительную покладистость.
– Дальше что? – спросил Харон, не обращая внимания на Милочку и обращаясь только к Мирону.
– Ждем полицию, дашь показания, расскажешь, где ты ее подобрал.
– А где вы ее подобрали, Харон? – Милочка закурила следующую сигарету.
– В лесу, – ответил тот уныло.
– Прямо в лесу? Вы там грибы собирали?
– Я там ехал на ночную смену. – Харон тоскливо вздохнул, а потом сказал, снова обращаясь только к Мирону: – Давай пройдемся, пока полиция не приехала.
Он встал, коротко, как-то по-старомодному, кивнул Милочке и шагнул в темноту.
Мирон глянул на Милочку, виновато пожал плечами и поспешил за Хароном.
– Было приятно познакомится! – послышалось им вдогонку, и Мирон так и не понял, искренне это было сказано или с издевкой, потому что ничего приятного в общении с Хароном обычный человек не нашел бы даже при большом желании.
– Удивительно настырная особа, – проворчал Харон, бредя по дорожке.
– И не говори! – согласился с ним Мирон. – Вредная баба – жуть!
– Она не вредная. – Харон замедлил шаг. – Она настырная. И очень наблюдательная. И ей понравились мои маски. – В сиплом голосе Харона послышалось удивление. – По крайней мере те, что в свободном доступе.
Удивление это было Мирону понятно, потому что одним из увлечений Харона было создание посмертных масок. Такое себе увлечение, надо сказать, но маски получались столь же жуткими, сколь и реалистичными. Коллекция у Харона была немалая. Он никогда не делал слепки без разрешения родственников. Иногда он даже умудрялся испросить дозволение на посмертный портрет у самого усопшего, так сказать, накануне перехода в мир иной. Некоторые разрешения были бескорыстными, за другие приходилось платить родственникам или предлагать скидку за услуги, связанные с погребением. Почти всегда Харону удавалось договориться. Он не делал посмертные маски со всех своих клиентов. Мирон никак не мог уловить систему, согласно которой тот выбирал натуру для работы, а спрашивать напрямую не хотел. Может, боялся получить ответ, который ему не понравится?