Центумвир - стр. 27
- С целью. - Подтвердил он, откладывая телефон, оставив руку на спинке стула и потянувшись за кофе, без перехода спросил, - вы в отношениях?
- Стала бы я спокойно сидеть и разговаривать с вами, если бы Стрельников был моим... – прервалась, глядя в его глаза, в которых снова была тень иронии - вы сейчас не о Егоре?
- О Еремееве. – Кивнул он, отпивая кофе, чуть склонив голову внимательно наблюдая за моим лицом.
Заебись. Он специально, что ли, так вопрос ставит?
- Он мой брат. – Ответила я, выпрямляясь, скрещивая кисти на бедре и спокойно глядя на него.
Истомин откинулся на спинку стула и крайне задумчиво заключил:
- Это хорошо.
- Что хорошо? - чувствуя, что начинаю закипать, подавила желание прищуриться.
- А что здесь плохого? – приподнял брови, поведя головой, будто действительно очень удивлен. - У меня, к примеру, нет ни братьев, ни сестер, вот это плохо. Хотя, если смотреть предметно, то не совсем.
Гнев придушил мою рациональность. Да где его учили так разговаривать?! Вот как его понимать?
Ну, коли лицемерить нельзя, а то, видишь ли, не сработаемся, и, скорее всего, меня жестко и на месте задавят, если буду хамски переть напролом, а вертеть эти субъектом, явно ебнутым от своей сложности у меня не пока получится, то я, почти полностью сдержав яд в интонации, решила действовать по его шаблону - задала вопрос, который тоже трактовать можно в тридцати трех вариациях, но так и не угадав о чем он:
- У вас какое-то расстройство?
Тотчас сообразила, что вариантов трактовки действительно много, но большая их часть отнюдь не в стиле легкой безобидной насмешки. Истомин смотрел на меня и ощущение того, что воздух становится вязким, густым, не проходящим в организм нарастало. Нет, выражение его лица совсем не менялось, то же ровное и спокойное. Менялись его глаза. Напитывающиеся предупреждением и взгляд становился тяжелеющим, заставляющим замирать, забывать о том, что вокруг мир и люди. Не было этого. Ни мира, ни людей. Было только ощущение, что стоишь у края глубокого каменистого каньона, а ледяной, промозглый ветер, пробирающий до костей, усиливается, и если сейчас будет порыв… И вдруг все резко прекратилось. Передо мной сидел обычный мужик, обычный человек, от которого не расходилась невидимыми мощными, раздраженными волнами энергетика, беспощадно жестко и сильно разбивающая чужую. Внутри легкое смятение от такой резкой перемены, и я физически ощущала, как с легким покалыванием в теле расправляются дотоле спазмированные сосуды и кровь насыщается кислородом, питает голодающие, едва не отмирающие ткани и органы.