Цена удачи - стр. 16
– Я поговорила с твоей начальницей, – заявила мама, когда объятия отца наконец разжались. – Она сказала, будет лучше, если ты поработаешь на дому – или, еще лучше, вообще не будешь работать – несколько недель или даже месяцев.
– Что? Кто дал тебе право так поступать? Выборы на носу, я не собираюсь брать никаких отгулов. – Я направилась в спальню, чтобы одеться.
– Натали, это не обсуждается, – сказала она мне в спину.
Я натянула толстовку и спортивные брюки, вышла из спальни с полотенцем на голове.
– Не могу поверить, что ты так поступила!
Будто мне снова было шестнадцать, мама позвонила моему тренеру по плаванию и сказала – мне придется покинуть команду, чтобы я могла сосредоточиться на подготовке к экзаменам. Не то чтобы я так уж любила плавание, и, честно говоря, не то чтобы я не считала нужным сосредоточиться на подготовке к экзаменам (в конце концов, никто с низкими результатами не становился президентом; во всяком случае, тогда я думала именно так), но это было так типично: она решала за меня, хочу я плавать или нет.
Мама невозмутимо посмотрела мне в глаза.
– И сенатор, и я говорили с доктором Чином. Все решено, поэтому не кричи на меня, не трать силы. Нужно беречь то, что осталось.
– Почему ты вечно вмешиваешься? – Сорвав с головы полотенце, я бросила его на диван. – Просто черт знает что! Это моя жизнь. Я сама знаю, как мне лучше, и остаться в стороне от работы – точно не для меня!
Мама подошла ко мне и поцеловала в щеку.
– Если честно, милая, вряд ли ты знаешь, как тебе лучше.
Потом она взяла папу за руку, и они вышли, оставив меня дрожать от сырости волос и от последствий химиотерапии. Месяц спустя, когда мне совершенно нечем было заняться, кроме как развивать свои навыки в «Цене удачи», я с абсолютной ясностью понимала – мама совсем меня не знает, и тем более не знает, как лучше для меня.
Когда золотистые стеклянные двери лифта открылись, первое, на что я обратила внимание, – не жужжание младших помощников в своих ячейках, не на пульсацию непрестанно звонящих телефонов. Нет. На отвратительный, тошнотворный запах гнили. Глотнув побольше воздуха и стараясь дышать ртом, я пробиралась сквозь лабиринт перегородок в кабинет сенатора на другом конце этажа. Когда мы только сюда въехали, Дуприс попыталась сделать офис роскошным – я убедила ее, что нет ничего нелегального в том, чтобы потратить дополнительные доходы компании на ремонт, – но, как она ни старалась, он все равно оставался унылым, безжизненным местом… не считая возни безусловно живых тел. Солидные белые ячейки напоминали муравейник; серовато-голубоватое ковровое покрытие закрывало линолеум; флюоресцентные лампочки свисали с потолка, высвечивая наши извечные темно-красные круги под глазами.