Цена смеха - стр. 14
В отличии от своего гостя, Валентин не испытывал трепет всякий раз в предвкушении очередного убийства. Он был более осторожен в использовании этого ощущения. Да и вообще – всякое убийство было делом случая. И эти двое являли собой неотъемлемую часть этого случая. И, с вожделенным нетерпением, этого случая всякий раз дожидались.
Рыбалка какая-то выходит, – подумал про себя Валя, глядя на гостя. А рыбалку он не любил, хоть ни разу порыбачить ему не довелось.
Чьи-то наручные часы троекратно пропищали. Валентин вздрогнул. То были часы машиниста (от своих он не вздрогнул бы). Григорий поднес правую руку к своим глазам и хмыкнул – часов на запястье не оказалось.
– Ты ошибся, – поправил того Валя.
– Скорее в его определении уж точно, – и поднес к лицу на обозрение левую руку, которая с часами. – Мне пора, дружище. И благодарность тебе за угощение.
Валентин отмахнулся.
– Не забывай, – напомнил он машинисту, изображая рукой гудок паровоза, – три раза, как будешь мимо проезжать.
В этот раз отмахнулся машинист и его, сгорбленная извечным напряжением, спина, скрылась в дверном проеме. И всякий раз, когда спина друга исчезала во мраке туннеля, Валентину казалось, что он видит его в последний раз. Извечная драматичность ухода сгорбленной спины. Только и всего. Наверное. Христофор еще повздыхал некоторое время, прежде чем раствориться в темноте.
«Из темноты мы приходим. В нее же и возвращаемся». Табличка с такой надписью висит в кабине машиниста.
Валентин вновь с отсутствующим видом уставился на свою собственную табличку, что украшала его жилище и вызывала ту какофонию чувств и ощущений в голове машиниста. Те редкие огрызки шнурков, что незаслуженно висели на крючках – начинали уже порядком раздражать своею незаслуженностью.
– М-да уж, – произнес Валентин, тяжело вздохнув и вешая огрызок на свободный гвоздь. – Такая себе рыбалка.
Схватив напильник со стола, слесарь отправился прочь.
Собственно, сие занятие и вовсе было необязательным. Но отвлечься было делом необходимым. А то мало ли что.
– Мало ли что́? – с несвойственным для эскалаторщика озлобленным раздражением, заявил в слух Валентин, затягивая семигранником заржавевший болт.
Нахмурившись, трирукой нашарил в нагрудном кармане графитовую смазку и принялся устранять непорядок – на его участке ржавости нет.
Покончив с этим плевым делом, слесарь встал, распрямился и вдохнул грудью туннельный запах, самозабвенно зажмурившись, пока перед глазами не замаячил калейдоскоп. Повертев в привычной задумчивости напильник, Валентин убрал его обратно и пошел к себе. Войдя в комнату, она убрал лишнюю кружку с так и нетронутым чаем. «Опять воображение разыгралось, – подумал Валя».