Цена ошибки. Вернуть дочь - стр. 32
– А ещё она сказала, что Игорь пытался про тебя узнать, он почему-то решил, что ты куда-то уехала…
– Да никуда я не уезжала, – ответила на автомате, пытаясь принять неожиданную новость. Ведь я прекрасно помнила, как Елена Сергеевна была категорически против, чтобы её сыновья служили.
– Надь, а как его мать отпустила? Не знаешь?
Елена Сергеевна до сих пор работала директором в нашей школе.
– А вот тут самое интересное. Ирина Викторовна сказала, что Игорь поругался с матерью и уже, – Надя выделила голосом усилительную частицу, – четыре месяца с ней не общался. Совсем. По крайней мере так она жаловалась коллегам.
– Четыре месяца?! – переспросила я, не веря в совпадения.
– Да, Лиз. Я тоже подумала, что… – Надя замолчала, кашлянув.
– Я поняла. – Нахмурилась ещё больше.
– Так вот. Она даже не знала, что Игорь подал документы, пока ей не позвонили из военкомата, видно знакомые, и не сообщили, что её сын подписался на контракт.
И тут мне стало нехорошо. По-настоящему нехорошо. Как бы больно он мне не сделал, но что такое контракт, я знала не понаслышке. Я невольно опустилась на табурет, чтобы не упасть. Кровь прилила к лицу, и пульс грохотал в ушах.
– Контракт? Ты уверена? – выдавила из себя.
– Да. Сергеевна прилетела сразу же. Не знаю, кто, кому, сколько заплатил, но Богатырёва забрали срочником, а не контрактником.
– Ты уверена? – переспросила ещё раз.
– Ирина Викторовна так мне сказала.
– Но это не помешает ему остаться потом… – высказалась вслух, и от этой мысли холодок пробежал по моей спине.
– Этого я не знаю. Так что «женился» твой Игорь ещё в середине октября на солдатской тушёнке, или чем их там сейчас кормят. Служит в закрытом городе, где-то под Красноярском. Я забыла название, но если надо, то могу уточнить. В конце месяца должна быть присяга. Мне так Ирина Викторовна сказала. Он ей звонил, с днём рождения поздравлял. И, Лиз, телефона у него нет. Точнее есть, но обычный, кнопочный: без камеры, интернета и прочих наворотов, и выдают их вроде как не каждый день. Короче, как я поняла, он ни с кем сейчас общаться не может. Поэтому остаётся только ждать. Вот вернётся, и спросишь с него за все свои бессонные ночки.
– Не буду я с него ничего спрашивать, – пробурчала себе под нос.
– Лиз, я его не защищаю. Нет. Но неужели ты думаешь, что Богатырёв от хорошей жизни надел армейские берцы? С родителями поругался, замкнулся и, бросив отцовскую фирму, о которой (ты вспомни!) всегда мечтал, пошёл отдавать долг родине?
– Я не знаю… – ответила, но думать, что он это сделал из-за меня, не хотелось.