Цена его обмана - стр. 57
— Спасибо большое, — бормочу я и прощаясь кладу трубку.
Вот так так... Уехал брат в январе, сразу после праздников и где же он жил все это время?! С кем общался? Почему не сообщал о себе ничего?
Выходит, что все это время брат жил своей жизнью и тщательно скрывал от нас все, что с ним происходило. А я-то наивная думала, что у Валерки от меня секретов нет, и вообще я его лучший друг.
Нужно получше узнать про его друзей, тех, что на фото. А еще понять, кто фотографировал меня все это время и при чем тут Илон...
***
Смотрю на фото, где еще жив брат и вдруг понимаю, что слезы впервые не рвутся наружу вместе со стенаниями о нашей нелегкой доле. Пытаюсь по его глазам прочитать что же в его жизни было не так. Или так?
Да нет... было бы так, не попала бы я в тот жуткий дом, не пришлось бы мне ночевать почти голышом в холодной комнате и просыпаться под чьими-то насильными ласками. Меня бы никто не бил и не унижал, обещая пустить по кругу и сейчас Лика не находилась бы у них. Только думаю о подруге, как вновь начинаю реветь — привычное дело. Каждую ночь я долго, почти до утра плачу в подушку, вспоминая ужасы, проведенные в личной «тюрьме», и так пока не усну, совсем умаявшись от слез.
Теперь еще Лика...
Хватаю телефон, набираю номер, сама не зная, на что надеюсь. На удивление Лика сама берет трубку и долго-долго кричит на меня что-то бессвязное. Что-то навзрыд, истеря и требуя, чтобы я сделала все, что они просили. Не могу вставить и слова в ее крики и молча слушаю все, что так наболело. У нее. У меня. Не знаю сколько это продолжается, прежде чем она успокаивается. Всхлипывает еще, но уже не оглушает, вызывая ужасную жалость.
— Ты ведь сделаешь все, что они просят, да? — жалобно произносит Лика и я согласно киваю, будто она может меня видеть.
— Да, — опомнившись, уверяю ее в том, в чем сама не уверена и в том, что кажется невыполнимым, потому что Валерка умер.
Молчим.
— Ты где? Где ты сейчас? — в голосе Лики нет и намека на тот тон, которым она всегда разговаривала со мной прежде.
— Я как раз... делаю все, чтобы нам помочь, — наконец нахожу слова, но звучат они жутко фальшиво.
Лика вновь молчит какое-то время и тут я решаюсь задать вопрос:
— Они тебя отпустили, да?
— Да, — новые всхлипы. — Она явно не хочет говорить про своих мучителей, — Но сказали, что следят за каждым шагом. И если я куда-нибудь пойду, ну ты понимаешь... они меня убьют.
В телефоне вновь раздаются рыдания, разрывающие душу на куски. Как же хочу ей помочь, нам помочь, если бы только знать, что мне делать...
— Не плачь, подруга, — говорю преувеличенно бодро, не решаясь спросить самое главное — тронули ли они ее, — Прорвемся!