Цена двуличности. Часть 3 - стр. 35
– Прекратить? – удивленно переспрашивает жрец.
Вопреки ожиданиям, его голос оказывается вполне обычным, хоть и довольно глубоким. Но до Килира вообще не дотягивает. Как ни крути, а голос у того был красивым, хоть и вызывал у меня отвращение вплетенными в него чарами.
– Эта смертная оскорбила меня попыткой… – лич издает презрительный смешок, – не поверите, попыткой подчинения.
О да, знакомая история. Помнится, мое знакомство с Кит с этого и началось.
– Милорд, она травмирована и не всегда может…
Ваан снова пытается оправдаться, но жрец не дает ему договорить:
– Молчать, – его голос понижается до яростного шипения. – Оскорбление бессмертного карается смертью. Еще слово, и ты присоединишься к ней. Я, как бессмертный жрец Суртаза…
– Сегодня на закате обязаны явиться в Зал Совета.
Теперь уже вклиниваюсь я, запоздало понимая, насколько же мне все-таки страшно. Но ощущение страха тут же сменяется злостью, а следом припоминаются слова Альда во время свадьбы. Хоть его тогдашний рассказ и не связан с нынешней ситуацией, он подсказывает мне формулировку, которая может сработать.
– Именем Суртаза, отпустите девушку.
Рука жреца замирает, а затем издевательски медленно опускается вдоль тела. Кит падает на землю, и я вижу, как дергается Ваан, явно желая подойти к ней, но не решаясь. Лич же смотрит на меня, и ощущения от этого – не из приятных.
– Я могу узнать ваше имя, бессмертная сестра? – вкрадчиво спрашивает он.
– Можете, – холодно отвечаю я. – Шиз Асшен Несхат. Ученица Суртаза.
Будто отсеченный невидимым лезвием, гомон зевак резко обрывается. В воцарившейся вязкой тишине я слышу тяжелое и хриплое дыхание Кит и вижу, как поникают плечи Ваана, а лич склоняет к плечу покрытую капюшоном голову.
– Ученица Суртаза, вот как… – вкрадчиво говорит жрец. – Я понимаю тебя, бессмертная сестра.
Понимает? К чему это он?
– Возвышение до священной формы – нелегкое испытание, – тут же добавляет лич, – и обретение священной посмертной формы не проходит бесследно для разума, не подготовленного к прикосновению к божественности Суртаза…
Жрец говорит это таким успокаивающим и примирительным тоном, что я начинаю понимать, к чему он клонит. И мне это совершенно не нравится.
– С моим разумом все в порядке, – холодно отвечаю я. – Иначе Суртаз не назвал бы меня своей ученицей. А своим драгоценным мнением об этом вы можете поделиться с ним сегодня вечером… Если посмеете.
И тут мне приходит в голову одно очень рискованное, но похожее на правду допущение.
– Или вы не верите в его возвращение?
Очень хотелось бы, чтобы этот провокационный вопрос прозвучал вкрадчиво, злорадно или хотя бы ехидно, но… Не судьба. Впрочем, отсутствие эмоций, при желании, всегда можно списать на презрение.