Цена бессмертия (сборник) - стр. 23
В третий раз перенесясь во времени, путешественники очутились в той же самой местности, что и в предыдущее погружение. Рядом с лачугой эфиопа выросло целое монашеское поселение.
Парадин провёл Эльвейса в молельную комнату, где собралось несколько десятков монахов. Все они были тощие, с длинными бородами, в заплатанных рясах. Чернокожий отшельник, находящийся уже в весьма преклонных годах, возглавлял собрание. Поверх одежды у него висел большой металлический крест. Благородство и простота сквозили во всех чертах его худого лица, глаза горели еле сдерживаемым внутренним огнём.
– К ночи варвары придут в скит, дабы посечь всех нас, – говорил эфиоп. – Встаньте и бегите отсюда!
– А ты, отче, не побежишь? – спросил один из присутствующих.
– Я уже много лет ожидаю, когда на мне исполнится слово Господа моего, сказавшего: «все, взявшие меч, от меча и погибнут», – ответил старец. – В молодости я убивал людей.
– И мы не побежим, но умрём с тобою! – начали говорить монахи.
– Я в этом не нуждаюсь, – сказал старец. – Пусть каждый поступает так, как находит лучшим!
Большинство монахов попрощались со старцем и покинули помещение. Только семь иноков остались рядом со своим лидером. Все они встали на колени и, по всей вероятности, углубились в молитву. В тишине было слышно только стук перекидываемых бусин в чётках.
Спустя некоторое время старец сказал:
– Варвары уже близко!
Один из семи монахов, испугавшись, вскочил с колен и бросился бежать. Остальные сохранили полную неподвижность. Словно каменные статуи, застыли они в одном положении, и ничто не могло вывести их из этого неестественного оцепенения: ни стук копыт о пыльную дорогу, ни резкие голоса людей на улице, ни даже свист сабель, отсекающих им головы и вонзающихся в сердца…
Варвары наспех обыскали помещение и, не найдя ничего ценного, ускакали прочь. Вскоре убежавший монах вернулся и, увидев изрубленные тела, залился горькими слезами. «Зачем только я не остался с вами, о бесценные мои отцы? Зачем смалодушничал? – говорил он, обнимая и целуя истекающие кровью останки. – Собственными глазами видел я небо отверстым и семь пресветлых венцов, нисходивших от Престола Божия! Я же лишил себя столь великой награды! О горе мне, горе!» Потом пришли остальные иноки и также стали оплакивать убитых.
Выйдя из Кабинета Виртуальных Исследований, Эль с Папой удобно расположились в комнате отдыха.
– Я показал тебе человека, которого христиане прославили много веков назад как святого, то есть в качестве идеала для подражания, – начал беседу Парадин. – Во время первого погружения ты видел, что в молодости он был разбойником и совершал гнуснейшие поступки. Такое поведение является следствием испорченного генотипа и отрицательного воздействия внешней среды, в которой индивид воспитывался. При наличии даже одного из этих условий у личности развивается тяга к порочной жизни. Рано или поздно такой человек непременно оступается и совершает своё первое беззаконие. Его начинает мучить совесть, но отменить содеянное он уже не может. Совершённый им проступок ложится на него, словно гигантская каменная плита, и не даёт подняться на прежний нравственный уровень. Дальше существует два варианта развития событий: либо, отчаявшись исправиться, человек идёт на новые беззакония и постепенно падает всё ниже; либо, если у него хватает на это силы воли, он не даёт своим дурным наклонностям выходить наружу. В последнем случае загнанные внутрь порочные влечения продолжают жить в человеке. Змей в любой момент может снова вылезти на поверхность, поэтому от любого представителя варварской эпохи можно ожидать самого отвратительного поступка. Во время второго погружения мы с тобой наблюдали за тем, как разбойника, ставшего христианином, раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, его непреодолимо влекло к прежней порочной жизни, с другой – он испытывал отвращение к ней и мучился тем, что не может справиться со своими желаниями. Он пытался изолировать себя от людей, ушёл в отшельники, чтобы избежать соблазнов, но его внутренняя сущность не изменилась от того, что поменялись внешние условия среды. Даже в пустыне он не перестал быть убийцей и распутником, и совесть всё время обличала его в этом. Его покаянные слёзы и обращения к Богу были бессмысленны. Признание своей ошибки и сожаление о ней не могут изменить человека: ни улучшить его генотип, ни смыть с него следы совершённых преступлений. Нельзя остановить круги от брошенного в воду камня! По всей видимости, к старости разбойник начал понимать, что всё, во что он верил всю свою жизнь – мыльный пузырь. Он осознал, что идеал, к которому он стремился, недостижим для него. И от отчаяния покончил с собой руками других людей, что мы и наблюдали во время третьего погружения.