Целый год. Мой календарь - стр. 2

Я собирал марки. Самыми ценными в те годы были «колонии». Потом стали исчезать сами колонии, а марки еще какое-то время украшали наши коллекции. Между прочим, марки Камеруна у меня как раз и не было. И уже не будет – вот что особенно обидно.

Однажды в Киеве мне назначили встречу у памятника Богдану Хмельницкому, а я почему-то более получаса простоял около памятника Тарасу Шевченко. Когда я наконец понял, что я стою не там, было уже поздно – встреча так и не состоялась. Ну и бог с ней, не такая уж и важная встреча. Хотя, конечно, неудобно, что человек тоже стоял у другого памятника и меня там ожидал. Нехорошо, в общем, получилось.

«Туман, изморось, бешено колотится сердце, и острый запах прелой соломы не дает заснуть…»

Ютой звали дворняжку, жившую в доме моей подружки Тани Синодовой. Она, то есть дворняжка, была старая и хромая. Вот запомнил почему-то.

«Как же грустно и страшно раскачивались они на проводах, когда мела метель, и тени то удлинялись, то укорачивались, и все было непонятно и тревожно».

У меня есть фотография отца именно с такими погонами. Она была прислана с фронта в 1943-м году. Мой старший пятилетний брат страшно гордился этой фотографией. Однажды, когда он вместе с мамой стоял в очереди за хлебом, он громко спросил: «Мама, а кто главнее – папа или Сталин?». Мама сделала вид, что не услышала. Те, кто стоял рядом, тоже.

Почему-то в моем детстве взрослые часто говорили: «Он такой же специалист, как я японский император». Это я услышал значительно раньше, чем узнал, что такое император и что такое Япония.

Как же! Помню такого. В журнале «Крокодил». Долговязый, с огромным носом и в смешной, похожей на кастрюлю фуражке. Шутку – кажется, тоже из «Крокодила» – про то, что «де Голль на выдумки хитра», тоже помню. Помню все.