Целую, твой Франкенштейн. История одной любви - стр. 35
Виктор шутит, дабы вновь обрести контроль над залом, приобщить всех к своей точке зрения, однако преодолеть сопротивление не так просто. С места поднимается еще одна женщина, явно собираясь перебить профессора. В глазах Виктора мелькает ярость, на миг он застывает как вкопанный, но быстро берет себя в руки. Лицо женщины мне знакомо. Привлекательная, хотя и слегка неряшливая: из-под заколки выбился золотистый локон, дорогая куртка порвана в нескольких местах.
– Профессор Штейн, вы пропагандируете искусственный интеллект, – говорит она. – На самом деле раса, которая будет создавать то, что вы называете ИИ, – это белые юноши-аутисты с низким эмоциональным восприятием и бедными навыками общения. И каким образом мир, сотворенный ими, окажется нейтральным относительно гендерных и всех остальных аспектов?
– Вряд ли китайцев можно назвать «белыми юношами-аутистами», – мягко возражает профессор.
– В Китае процветает шовинистическая культура, где мужчин с детства учат унижать женщин. Китайцы лидируют по производству и продажам секс-роботов.
Парень на заднем ряду снова машет рукой, прося слова.
– Мы прекрасно знаем, что самообучающиеся машины выдают весьма сексистские результаты, – не унимается женщина. – Amazon вынужден был отказаться от автоматизированной обработки резюме при приеме на работу, так как боты часто отдавали предпочтение кандидатам-мужчинам. В ИИ нет ничего нейтрального!
Виктор Штейн поднимает руку, прерывая гневный монолог женщины.
– Я согласен с вашими словами о нынешнем состоянии самообучающихся машин. Да, проблемы есть. Но я считаю, что они временные, а не системные.
Вцепившись в микрофон, который у нее пытаются забрать, женщина кричит:
– ЧТО ХОРОШЕГО В ИСЧЕЗНОВЕНИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА?!
В зале раздаются дружные аплодисменты. Хлопают даже некоторые мужчины в костюмах, рационально мыслящие, дальновидные. Виктор выглядит расстроенным. Впрочем, он обозначил бы свое состояние иными словами: «Меня не поняли». Профессор не отличается терпением, но знает, когда нужно выдержать паузу – подобно актеру или политику – перед тем, как произнести решающую фразу. И применяет один из самых удачных своих приемов: перебрасывает мостик от науки к искусству:
– «Неверно называя вещи, мы добавляем миру скорби».
Система распознавания речи выводит цитату на экран. Все молча смотрят на нее – красивую, как математическое уравнение. В зале повисает тишина. Профессор ждет, пока студенты закончат твитить цитату, а гики, наконец, отыщут ее в интернете. Виктор Штейн совершенно спокоен, словно в его распоряжении целая вечность. (Что, я полагаю, недалеко от истины. Ведь если все произойдет так, как предрекает профессор, то перед смертью он просто загрузит свое сознание в робота). А для простых смертных к тому времени, как лекция подходит к концу, на часах половина девятого вечера, среда.