Цельноль - стр. 2
Февральским днём 2062 года, а точнее полярной ночью, на Северном морском пути где-то в районе острова Врангеля в Восточно-Сибирском море от удара неопознанного беспилотника погиб мой лучший друг. Почти одновременно я узнал о тяжёлой болезни сестры и её старшего ребёнка, заразившихся новым рукотворным вирусом. Казалось, не было ни одной семьи, которой бы не коснулись болезни, трагедии и несчастья, вызванные обострением мирового противостояния.
Я решил идти добровольцем на фронт. Военного образования у меня не было, можно было пройти ускоренные курсы. Я пошёл в ВКС. В лётный отряд меня не взяли из-за ослабленного здоровья и искривления позвоночника. К тому же, пилотируемая авиация уже тогда была не в тренде. Говорили, что пилоты ВКС в эпоху беспилотников и гиперзвукового ПВО – настоящие камикадзе. Но я всё равно пошёл. И меня всё равно развернули на медкомиссии.
В одном шаге от того, чтобы записаться на фронт оператором беспилотника или наземного дрона, я утвердился в мысли о том, что больше пользы от меня могло бы быть на фронте технологическом. В современной войне побеждают те, кто владеет новыми, наиболее продвинутыми и совершенными технологиями. И я решил, что именно сюда вложу все свои силы, и внесу хотя бы какую-то крупицу в общее дело победы над мировым человеконенавистническим безумием, горем и страданиями людей.
Мой старый друг работал в Питере на одном из научно-технологических предприятий, рассказывал о своей работе (что у них настолько всё здорово, что вот-вот на Марсе свою станцию откроют, и что на них держится наша оборонка) и советовал попытать счастье к ним устроиться. Я поехал в Питер.
Часть 3 Проект особого значения
Санкт-Петербург – город-история, город-мечта. Здесь жил и работал мой дед. Отсюда он вместе с моим отцом и матерью эвакуировался на восток, когда началась 3-я мировая. Поэтому мне суждено было родиться в глухой тайге, среди лесов, болот и рек. Но это не помешало мне закончить питерский Политех (как сказал бы дед, удалёнка рулит!).
Утром 28 февраля 2062 года я был в Петербурге. Вышел из метро на станции Московские ворота. На улице было ещё темно и сыро, моросил дождь. Говорят, в старые времена в это время года в городе лежал снег и бывали крепкие морозы. Но я этого уже не застал. На газонах зеленела трава, вечерняя подсветка освещала фасады зданий. В центре площади отливала яркими цветами голограмма триумфальной арки (ей во время войны за что-то досталось, восстановить ещё не успели, и вместо чугунных колонн красовались объёмные лучи цветной голограммы). Редкие электромобили со свистом проносились по Московскому проспекту со скоростью взлетающего самолёта. Дед рассказывал, что в старые времена здесь был огромный поток машин, работавших на бензине, и бывали приличные пробки.