Целитель, или Любовь с первого вдоха - стр. 30

– Ты что, Меркулов, глухой? Вышвырни эту шваль из моего дома.

– Папа, пожалуйста… дай мне взять документы. Я ведь не смогу на работу устроиться...

Отец ступает ближе и, наклонив голову, смотрит в глаза. Я его не узнаю. Чужой, жестокий человек. Он бывал несдержан и груб, но чтобы вот так...

– Я дал тебе выбор, – на миг его выражение смягчается, но ноздри все так же угрожающе раздуты. – Еще не поздно передумать.

– Это выбор без выбора, – качнув головой, отступаю. Мне страшно, что он меня ударит, разобьет лицо и нос. Как в тот раз, когда я не хотела ехать с ним в столицу, на встречу с его партнерами. – Я говорю – нет.

Папа жестко кривится, словно это слово перечеркнуло наши прожитые вместе годы и его любовь ко мне, если она была... И, повернувшись ко мне в профиль, он широким жестом показывает на дверь.

– Вон пошла.

7. Глава 7

Давид. Наши дни

– Что ты хочешь этим сказать?

На мягком стуле словно гвозди насыпаны, неудобно и твердо. После заданного вопроса встаю и отхожу к распахнутому окну. Соколов – жаркий парень, ему осень нипочем, в кабинете натуральный дубарь, но моему урагану в штанах – это даже на пользу.

– А то и хочу, – Данька отклоняется на спинку стула и закидывает ноги на стол. – Не существует такой. Арина Ласточкина, видимо, живет по подделанным документам.

– Вот-те раз…

– Угу, – друг тянется к телефону и показывает мне «минуточку». – Яна, пробей еще двоих. – Данька прикрывает ладонью трубку и спрашивает у меня: – Малышню, как звать?

– Миша и Юля, но… если имя не настоящее у мамы, то...

Соколов хитро улыбается.

– Детей-то она все равно как-то регистрировала. Они же в школу ходят?

– Должны. Я не знаю.

Поднимаюсь. Стул достал – намял бедра, теперь все внизу горит и тянет. Лучше постою.

Пока Данька передает информацию помощнице, я смотрю на город. Райончик здесь гиблый – серый и зашмыганный, чем-то напоминает двор, где Ласточкина живет.

Что-то с этой женщиной не так. И мне до того интересно все узнать, что я лишаюсь сна на несколько дней, но в одиночку, в сети, ничего о ней не могу найти. Она будто призрак пришедший из сумеречной реальности. И такой желанный призрак, что я даже сейчас, вскользь думая о Ласточке, не могу сдержать либидо. Встряхнувшись, оборачиваюсь к Даньке через плечо.

– У тебя есть выпить чего-нить?

– Ты же не пьешь.

– Скоро начну, жопой чувствую.

– Баба довела? Та самая, Ласточка?

Отмахиваюсь. Мол, все-то ты понимаешь, а Данька понимает как никто лучше.

– Она моя пациентка. И занята...

– Сомневаюсь, что тебя это остановит, – Соколов перекладывает бумаги, что я привез из больницы. Скудная информация о девушке и ее детях. Очень все лаконично, правильно и кратко, будто искусственно прописано.