Целестина - стр. 4
Сперва казалось, что армия устоит. Немцев сдерживали где-то на западе, правительство обещало бомбить Берлин и в ближайшее время перейти границу… Но потом раз – и эти же самые немцы появились здесь же, на городских улицах. А польский гарнизон, который так сверкал на балах и парадах, загнали сначала в крепость, а потом куда-то за мост, в Тересполь, где они и сгинули.
Администрация в стране была теперь оккупационная, польского не знала и не понимала местных дел. Чиновники из колонии Нарутовича тоже мало что понимали. Единственное, что знал каждый, – его сосед тоже продолжает состоять на службе и выполнять обязанности, как при старом режиме. Власть пришла новая, но город стоит на прежнем месте, и кто-то должен заведовать всеми делами.
И каждый понимал, что всё это ненадолго. Что если рано или поздно начнётся чистка? А куда податься, если вдруг тебя вычислят? Это совершенно непонятно никому из жителей колонии Нарутовича.
От родственников с запада не было ни слуху ни духу. И удивляться тут нечему. С тех пор как война началась, почта ходит через пень-колоду, а гражданские телефонные провода перерезаны с того дня, как эти недоумки отступали из крепости. Связь голосом теперь только у немцев, но они чужих не пускают…
Генеральша Крашевская жевала губами, просматривала старые письма и делала вид, что она просто бездетная богатая старуха, которой ни до чего нет дела. Её деньги были в сохранности. Но утрата влияния испугала и её. Это было особенно заметно по тому, как часто она теперь репетировала свои похороны.
3
Очередная репетиция похорон выпала на влажный, но ещё по-летнему тёплый сентябрьский день. Из открытых окон кухни валил ароматный дым и доносилось ворчание шляхетного повара Алеся Бзур-Верещаки. А перед домами уже ожидал катафалк, запряжённый на старинный манер вороной лошадкой. Кучер в таком же чёрном и лоснящемся цилиндре прохаживался рядом. У кучера был такой серьёзный вид, словно это он тут хозяин и это его сейчас повезут хоронить.
Слуги расступились, пропуская похоронную команду. Дюжие помощники топали в особняк, оставляя пахучие следы на чёрно-белой шахматной плитке пола. Хозяйка уже в открытом гробу, сложила руки на груди и прикрыла глаза.
Бзур-Верещака высунулся в окно и, пока голубцы томятся, начинал давать советы. Помощники, даже не прислушиваясь, выносят гроб и водружают его в кузов. Украшенные фигурной ковкой борта катафалка удивительно гармонировали с таким же стилем ковки на ближайших оградах.
Пока помощники возвращаются за крышкой, которая всё равно не понадобится, на похоронный экипаж забираются горничная, долговязый кузен Андрусь и сама Целестина.