Цеховик. Книга 3. Вершина мира - стр. 18

– Насекомым не нужно знать, как меня зовут, – вскидывает она голову.

– Айгуль! – раздаётся окрик со стороны дома и все поворачиваются на голос.

Надо же, в пылу боя я даже не заметил, что во двор въехала белая «Волга».

– Айгуль, я же запретил! – голос звучит недовольно.

В человеке, говорящем это, я узнаю Пашу Цвета. Он вальяжной и неспешной походкой направляется к нам.

– Айгуль, значит, – повторяю я её имя. – А я Егор.

Она пренебрежительно фыркает.

– Сколько тебе лет? – спрашиваю я.

Не то, чтобы меня так уж волновала разница в возрасте, просто не могу понять, сколько ей. Она стоит, не глядя на меня, и следит взглядом за приближающимся Цветом. А я не смотрю на Цвета и не отрываясь слежу за Айгуль.

– Спорим, – говорю я ей, – что ты будешь моей?

Она игнорирует мои слова и обращается к подошедшему Цвету.

– Живой он, – недовольно восклицает она, – всё, как ты сказал. Было очень трудно сдерживаться, но я, как видишь, его не убила и даже не покалечила. Так что можешь забирать этого таракана себе.

Он не отвечает и подходит ко мне.

– Здорово, Егор Брагин, – говорит он. – Пошли, разговор есть.

– Здорово, – отвечаю я и наклоняюсь за своей курткой.

Мы идём в дом и там, в некрасивой и аляповато убранной комнате, садимся за голый стол.

– Я смотрю, – начинает он и достаёт из кармана сигарету, – ты ни на шутку развернулся.

Он делает всё медленно и основательно. Наверное, посвятил тренировкам по выработке этого навыка немало часов. Возможно, там, где времени у человека бывает хоть отбавляй.

– В смысле? – пожимаю я плечами. – О чём ты?

Вряд ли он имеет в виду мои московские дела, да и вообще, всю эту милицейско-"конторскую" чехарду.

– Что в смысле, я говорю неплохо ты работу поставил на тотализаторе.

– А-а, – киваю я. – Так это не я, Каха с Рыжим.

– Ну-ну, – усмехается Цвет. – Особенно Рыжий, это точно. Гений предпринимательской деятельности. Рыжий орёт, что это ты их сдал и ментовку им подвёл, чтобы их спалить. Правильно говорит?

– Ну… – начинаю я, лихорадочно соображая, какую версию ему выдать.

– А ещё, – продолжает он, – Киргиз твердит, что ты ему подбросил волыну и бабки подрезал.

– Какую волыну? Я слышал, это его собственный ствол.

– Его, но он должен был находиться совершенно в другом месте. Из него, кстати, должны были в случае крайней необходимости шмальнуть по тебе.

– Первый раз об этом слышу, – пожимаю я плечами.

– В общем, слишком много людей произносят твоё имя, Бро, – заявляет Цвет, глядя мне прямо в глаза. И мне чёт это совсем не нравится.

Взгляд у него тот ещё. Как у змеи, холодный, пронизывающий и совершенно недоверчивый. И он практически не мигает.