Цеховик. Книга 2 Движение к цели - стр. 20

– Нет уж, лучше дома, – моментально реагирует мама. – Только, я хочу понимать, это официальный разговор или допрос? Что это? Если да, я буду присутствовать, потому что мой сын не совершеннолетний.

– Лидия Фёдоровна, – успокаиваю я маму, – очень хорошо знает, что я несовершеннолетний.

– Нет, разговор не официальный, – отвечает Лида и ёжится, пряча лицо в пушистый песцовый воротник.

Мы поднимаемся. Мама с отцом идут на кухню, готовить ужин и закрывают дверь, чтобы не мешать нам разговаривать. Кто-то, наверное отец, делает погромче радио.

«Ленточка моя финишная,

Всё пройдёт и ты примешь меня,

Примешь ты меня нынешнего.

Нам не жить друг без друга», – доносится из кухни голос Лещенко.

Это он зря. В смысле, Лев Валерьянович. Нам сейчас таких песен не надо. Мы садимся на диван вполоборота друг к другу и молчим. Раджа стоит напротив Лиды, чуть опустив голову и не сводит с неё глаз. Она осунулась, выглядит злее, чем раньше и одновременно смиреннее. И красивее. Чем могу вам помочь? Что я могу для вас сделать? В голову лезут совершенно дурацкие фразы.

– Ну как ты? – наконец спрашиваю я.

Её глаза чуть сужаются, она немного поджимает губы, делает вдох и едва заметно напрягается, словно хочет подробно пояснить, как именно она себя чувствует и выдать всё, что думает о моей персоне. Но тут же берёт себя в руки.

– Я не в претензии, – тихо отвечает она. – Я хотела тебя использовать для своих целей. И даже думала, что использую. Радовалась этому, торжествовала. Но оказалось, что это ты использовал меня. Во всех смыслах. Ну что же, мы стоим друг друга. Одного поля ягоды. А побеждает всегда сильнейший… Разница лишь в том, что если бы победила я, тебе бы хуже не стало. А вот твоя победа изменила моё положение в худшую сторону.

Ну, это как сказать. Не могу полностью согласиться, что не стало бы. Не могу. И с тем, что мы одного поля ягоды, тоже соглашаться не желаю. Давай, говори уже, чего пришла, подруга дней моих суровых, голубка дряхлая моя.

– Баранов меня зае…– она косится на дверь кухни, – задрал уже. Он ведь мне житья не даст. Уже взыскание объявил, от всех дел нормальных отстранил, орёт как сумасшедший. Злой, как собака. Пару раз сегодня оплеухи прилетали… Я понимаю, это не твоё дело и тебя не касается. И понимаю также, что ты решил идти до конца… Хотя… вот этого я как раз понять не могу. Зачем? Ведь я же тебе ничего плохого не делала. А хорошее делала.

– Сейчас не понял, – хмурюсь я. – Про хорошее понял, а вот, что значит идти до конца, мне не ясно.

Она тоже хмурится и мы оба сидим хмурые и недовольные.