Цеховик. Книга 1. Отрицание - стр. 27

Мы садимся в двадцать первую «Волгу». Ничего себе, разве такие ещё есть на предприятиях в восьмидесятом-то году? В детстве мне нравилась двадцать первая. Голубой прозрачный щиток спидометра, кремовый костяной руль, такие же прозрачно-голубые, яркие жизнерадостные солнцезащитные щитки. Ну, и олень на капоте. Мамина машина, правда, без оленя.

– Привет герой, – обращается ко мне чернявый водитель в годах.

– Здравствуйте, – скромно отвечаю я.

– Ну что, можно ехать?

– Да, Амир Каримович, мы готовы, – отвечает мама.

Мы трогаемся и я с интересом смотрю в окно.

– Эх, Егорка, – говорит она. – Повезло, что дежурная была вторая городская. Хорошая больница, вон тебя как быстро на ноги поставили.

Наверное. Повезло. Мы доезжаем за пять минут. Дом оказывается на этой же улице, на пятьдесят лет Октября. Мы выходим из подъезда и поднимаемся на третий этаж. Ну что же, как говорится, дом, милый дом. Что меня там ждёт, интересно?

Мама поворачивает ключ в замке и я слышу жизнерадостный лай. Бобик?

Ко мне бросается пёс. И это явно не мой Боб. А что это такое, я даже сразу и понять не могу.

– Ах, ты ж мой… – говорю я, присаживаясь на корточки, – красавчик…

Как зовут-то тебя, чудо природы? Напирать на амнезию при «матери» мне не хочется, чтобы лишний раз её не ранить и не вгонять в депрессию, поэтому я выжидаю, когда она первой назовёт его имя. Собака явно непородистая, похожа… я не знаю, как если бы бульдога скрестили с овчаркой.

Высота в холке мне до колена примерно, шерсть короткая. Тёмно-пёстрый, как у гиены, окрас, с коричневыми подпалинами на груди, хвост прямой, недлинный, полностью чёрный. Башка у него крупная, напоминает чем-то моего Бобика. Не такая длинная, как у овчарки и не такая сплюснутая, как у бульдога, чёрная, как хвост, с серебристыми бровями. Один глаз голубой, как у хаски, а второй медово-янтарный. Кто ж тебя так? Как будто нейросеть постаралась…

Пёс повизгивает от счастья, топчется точно так же, как и мой стаффи, фыркает, пытается что-то сказать, выговаривает за долгое отсутствие.

– Раджа, ну-ка отойди от Егорки.

Вот значит ты кто. Это тебя в честь индийского кино так назвали, типа «Любимый Раджа»? Ну-ну, Радж, ты мне уже нравишься, чувствую, мы подружимся. Пёс встаёт на задние лапы, тянется ко мне, пытаясь лизнуть и вдруг отшатывается, отскакивает в сторону и, взвизгнув, поджимает хвост.

– От тебя ещё больницей пахнет, вот он и не поймёт, вроде ты, а вроде и не ты.

Боюсь, он чего-то другого понять не может, да я и сам многого пока не понимаю. Пока… Хотя, может, и не пойму уже никогда.