Цеховик. Книга 1. Отрицание - стр. 15
Я не спешу отвечать, внимательно его рассматривая. Сухой, жилистый, лет сорока, с суровым лицом и синими от татуировок плечами. На груди тоже имеются, звёзды что ли? Не понятно пока… Рука загипсована и висит на перевязи.
– Вроде того, – пытаюсь сказать я, едва ворочая языком.
– Ну-ну, – хмыкает он. – Мамаша твоя больно убивалась.
– Это вряд ли, – мычу я.
Водички бы, хоть глоточек… Я откидываю одеяло, с большим трудом приподнимаюсь и медленно сажусь на кровати, спуская ноги. Ядрён батон. Сотряс по ходу. Мужик прям мысли читает. Встаёт, подходит к тумбочке и наливает в гранёный стакан воды из графина.
Фактурка киношная, совок, как он есть. И что об этом всём думать-то? Я жадно пью. Спасибо, добрый человек. Отдаю стакан и слегка киваю. Это я зря. В голову будто гвоздь раскалённый вгоняют.
– Что, болит? – хрипит он, как киношный мафиози.
– Есть маленько, – отвечаю я уже более членораздельно, а сам не могу отвести взгляд от своих коленей.
Какого хрена?! Ничего не закончилось, не вернулось на место, не нормализовалось. Это не мои ноги, вообще не мои! Тощие, голые, как у мальчишки… или даже девчонки. У меня крыша съехала, видать, капитально. Шиза в натуре.
– А мамка-то твоя хорошая, все глаза выплакала над тобой, пока ты тут в грёзах пребывал. Точно тебе говорю.
– Умерла она, – машинально отвечаю я, – давно уже…
Мужик только крякает.
– Где туалет, дядя? – спрашиваю я, поднимая глаза.
– Так вон утку тебе принесли. Ссы здесь типа.
– Не, в туалет пойду.
– Смотри-ка, герой. Жопа с дырой. В тебя ж вон трубку воткнули. С капельницей попрёшься?
Я протягиваю руку к тумбочке и беру моточек бинта, лежащий на металлическом поддончике, отматываю, отрываю кусок, сворачивая тампон и, выдернув толстую иглу, прилепленную пластырем, с силой его прижимаю и сгибаю руку в локте. Блин, больно…
– А ты прям Джеймс Бонд. Слыхал про такого?
Я не отвечаю и медленно встаю, держась за железную спинку кровати. Голова немного кружится. Ничего, не смертельно. Не впервой… Делаю пару шагов. Норм, идти можно, не упаду.
– Где? – снова спрашиваю я.
– Из палаты налево и до конца по коридору. Недалеко тут. Ты это, халат вон накинь.
Я беру наброшенный на спинку кровати застиранный байковый халат блёкло-коричневого цвета и накидываю на плечи. Идти действительно недалеко. В коридоре оказывается пусто, если не считать больного в таком же халате в противоположном конце. Я медленно бреду вдоль стены, покрашенной масляной краской. Пахнет больницей и хлоркой. Это уже из туалета. Хоть бы было зеркало, иначе и идти не стоило.
Есть. Над умывальником. Оно маленькое и мутное, но мне хватит. Я подхожу, стараясь пока не смотреть в него. Останавливаюсь, опираясь о раковину и только потом медленно поднимаю взгляд.