Царские забавы - стр. 92
– Отец…
Двое Басмановых стояли друг против друга, и Федор казался неудачной копией Алексея Даниловича. Басманов-старший был красив, даже возраст не сумел отобрать у боярина его суровой привлекательности: румян, словно девка, русые волосы густы, словно у юноши, только в курчавую бороду закралась снежная прядь.
– Коли, сынок. Чего же ты застыл? Я сейчас и кафтан расстегну, чтобы тебе сподручней было, – руки Алексея Басманова поднялись к вороту.
– Прости меня, отец!
Федор Басманов вырвал у Малюты из рук нож и воткнул его отцу в грудь.
– Дурень ты, – только и сумел произнести старший Басманов, пытаясь выдернуть застрявший кинжал.
– Господи…
– Испоганил себя отцеубивством, – едва слышно шептал Алексей Данилович.
Кровь испачкала золотой кафтан, а потом через сжатые пальцы просочилась тоненькая струйка и закапала на серый мрамор. Рухнул Алексей Басманов, обрызнув кровавыми каплями стоявших рядом опришников.
– Уберите боярина, – распорядился Иван Васильевич. – Страсть как боюсь мертвецов.
Бездыханное тело Басманова взяли за руки и выволокли за порог.
– Распотешил ты меня, Федька, так распотешил. Ну чем не шут! Неспроста над тобой тюремные сидельцы надсмехались!
– Чем же я тебя рассмешил, государь?
Иван Васильевич мгновенно оборвал жуткий смех.
– Если ты своего отца не захотел пожалеть, так до своего государя тебе, видно, вообще дела нет! Малюта!
– Здесь я, государь, – предстал перед самодержцем думный дворянин.
– Отведи Федора в темницу и отверни там ему шею.
– Как же это так, государь?! В чем повинен?! – вымаливал прощение на коленях Федор. – Неужно ты все позабыл? Неужели смерти решил предать?!
Государь поднялся с трона и, поддерживаемый опришниками, приблизился к Федору. По Москве ходила молва о том, что царь Иван со своим кравчим куда ближе, чем иной супруг с милой женушкой.
Жесткая государева ладонь опустилась на макушку Басманова.
– Не забыл я, Феденька. Ничего не позабыл.
Государева ласка иссушила пролитые слезы.
– Так, значит, простил, государь? – с надеждой вопрошал Басманов.
– Не могу я, Феденька, по-иному все складывается. Малюта!
– Здесь я, государь.
– Ты что это, холоп? Приказа царского не слушал?! – рассвирепел Иван.
– Хватай изменника! – выкрикнул Скуратов-Бельский опришникам. – Чтобы в государевых покоях не оставалось духа его смердячего!
Навалились молодцы на плечи Федору Басманову и выволокли его вон из сеней.
Глава 3
Иван Васильевич становился все более смурным. Даже самые ближние из бояр не спешили показываться ему на глаза. Государь никогда не расставался с посохом, а свое неудовольствие выражал тем, что колотил металлическим наконечником по спинам нерадивых. Бил Иван до тех пор, пока не уставал или не слышал мольбу о пощаде. Особую радость государю доставляли вопли, и, зная об этом, вельможи при каждом ударе начинали кричать в голос. Именно поэтому дворец частенько оглашался воплями, какие можно было услышать только на Пытошном дворе.