Царские забавы - стр. 71
– Всех изменников казнить!
– Слушаюсь, государь.
– Нет. Для пущего страха пометать всех в реку!
– Сделаю, государь, все, как велишь, исполню. А еще я тут дознался, что многие опришники с земскими боярами стали дружить. А Ивашка Висковатый так и вовсе своей дружбой с земщиной похваляется. Говорит, что, дескать, через опришнину разорение одно.
– Вот оно что? Взял я к себе его во дворец из гноища, так пускай в гноище и возвращается.
– А далее, батюшка-государь, и говорить боязно, – замялся вдруг Григорий Лукьянович.
– Говори, Гришенька, все без утайки поведай. Только тебе одному и есть вера.
– Предали тебя твои любимцы.
– Кто предал?
– Федька Басманов и Афонька Вяземский. С новгородцами списывались, жизни тебя лишить хотели.
– С кем списывались Федька с Афонькой? Имена главных зачинщиков хочу знать.
Малюта Скуратов и на этот вопрос знал ответ, перевел он дух, а потом отвечал:
– Главными из них будут земский боярин Василий Данилов и дьяк Бессонов. А еще Плещеевы… они в кровном родстве с Басмановым, государь… если ты не запамятовал.
– Не запамятовал, Григорий. Ты про Федьку Басманова и Афоньку Вяземского с пыток у других зачинщиков дознайся. Если и вправду вороги они мне… не помилую!
– А с Висковатым что делать прикажешь, государь?
– Он и в речах ко мне стал непочтителен, Гришенька. Не трожь его пока, сам в грязь хочу втоптать.
Глава 3
– Разве можно такое рассказать, Гордей Яковлевич, – говорил страстно Григорий, хмуря круглое лико. – Как государь к Новгороду подошел, так его с крестом встречать стали, а он благословение принять отказался, архиерея изменником обозвал. А что далее началось, и пересказывать страшно.
– Ты рассказывай.
– Отобедал государь у архиерея, – Григорий старался не смотреть на развороченное лицо разбойника, – а потом опришникам повелел изменников наказать. Хватать они стали всех без разбора, что мужиков, что баб. По ногам повязали и в Волхов стали метать. А кто всплывал, подбирались к ним на стругах и топорами, и рогатинами топили без жалости. На меня тоже кто-то донес, что я пришлых людей деньгами к бунту подбивал. Пытали меня поначалу, пятки огнем жгли.
– А ты что?
– Я и словом не обмолвился. А когда поняли, что не выведают у меня ничего, вместе с другими несчастными в Волхов столкнули связанным.
– Как же ты спасся? – подивился Гордей.
– Сам не знаю, – пошевелил огромными плечами босяк. – Видно, матушка моя на том свете за меня крепко молилась, вот и оградила от беды. Очнулся я от моста саженей за сто. Пошел к купцу, у которого остановился, а как явился на двор, то увидел, что дом его разорен.