Царская внучка - стр. 57
– Оскудеет казна-то… – усмехнулся Волынский.
– С чего же она оскудеет, коли сейчас с мужика ни полушки не видит, все помещики себе забирают? Ты ври, Петрович, да не завирайся. Сам говорил, что от земледельства происходит главный доход государства нашего, и что вся сила России – в мужике. Али я путаю что?
– Все верно, государыня-царевна.
– Так вот тебе мое… поручение. Для испытания способностей твоих. Сочти, сколько на Руси крестьянских дворов, кому они принадлежат, кто с них кормится, и кто сколько от казны утаивает. Осилишь дело сие? Или только языком горазд по углам молотить?
– Да как же их сочтешь-то? Это ведь надо, почитай, в каждый крупный город воинскую команду засылать, дабы силой удерживают людишек на местах удержать. Потом чиновники приедут – переписывать…
– Угу, – демонстративно зевнула я. – От твоих воинских команд народишко-то и побежит, куда глаза глядят. Ищи потом ветра в поле.
– А как же иначе-то?
– А иначе – вот как. Провести ревизию всего населения – указ императорский о сем получишь, это моя забота. А затем оповестишь курьерами власти в губерниях и провинциях, дабы, без посылки воинских команд и без разведения страхов напрасных, с каждой деревни собрали в письменном виде о наличном числе жителей, реестры эти слать в канцелярии воевод, воеводы – в губернские, а губернаторы – тебе. Ты же с малым числом подручных общую калькуляцию выведешь и государыне-императрице предоставишь.
Волынский глядел на меня с недоумением, которое потихоньку переходило в страх. Оно и понятно: не баба даже, девка незамужняя вроде бы дельные вещи говорит, только на Руси такого еще видом не видывали, слыхом не слыхивали. До такого в известной мне истории додумалась только расчетливая и практичная немка – Екатерина свет Алексеевна, когда императрицею сделалась. Идею я стащила у нее, ныне только что родившуюся где-то в Германии. И совесть за явный плагиат меня не мучила.
– А заводские и монастырские крестьяне? – задал первый дельный вопрос Волынский.
– Заводских тем же порядком учтешь – через их начальство. А насчет монастырских я сама с патриархом потолкую, то его епархия.
– Владыко-то, говорят, занемог, – заметил Волынский.
Опаньки! И как же я запамятовала, что Феофан и впрямь не дотянул до конца царствования Анны Иоанновны, скончался, как писали в оставленном мною времени, «после тяжелой и продолжительной болезни». А вот от какой такой «тяжелой и продолжительной» – неизвестно, сие исследователям его жизни творчества было неинтересно. Эх, историки, хвостом вас по голове!
– Владыку я навещу, спасибо, что сказал, – поднялась я из-за стола. – Теперь ступай и дожидайся указа императорского, но не в пьянстве, а в трудах: готовь грамоты, людей надежных, грамотных людей для подсчета крестьян российских. Иди работай, Петрович. И остатние свои соображения представь мне письменно и экстрактно через неделю. Никакие немцы тебе мешать не будут – нету уже тех немцев, а с герцогом Бироном, я чаю, поладите.