Царская внучка - стр. 43
– Ты что, Аннушка? Почто не почиваешь?
– Тётушка, кузина Елизавета преставилась, – дрожащим голоском сообщила я. – Без покаяния отошла, прости, господи, душу ее грешную.
– И ты из-за этого ревешь? – поразилась императрица. – Ну, померла Лизка, царствие ей небесное. Доблудилась, шлюхино отродье…
– Анхен, Анхен, – подал голос герцог, – о покойнице-то не стоит так говорить.
– И то правда, – легко согласилась тётушка. – Сейчас же прикажу убрать ее, как подобает, отпеть и похоронить.
– Значит, траур при дворе на два месяца будет? – осведомилась я. – Обручение мое откладывается?
– Ах, вот почему ты плачешь! – всплеснула руками императрица. – Вот дурочка-то, ну, право, дурочка! Из-за Лизки твой праздник откладывать? Еще чего! Послезавтра погребут, как положено, а на следующий день и обручение отпразднуем. Бог простит, за Великий Пост отмолим грех сей…
В этот момент в двери просунулся арап:
– К ваше величество генерал просят…
– Ушаков! – мигом смекнула Анна Иоанновна. – Пусть заходит немедленно.
Великий инквизитор, похоже, в эту ночь и вовсе не ложился. Впрочем, такая у него была работа – ненормированная. И он, похоже, находил в ней своеобразное удовольствие.
– Все разузнал я, матушка-государыня, – с низким поклоном начал он. – Никто и не запирался особо, так, чуток поупрямились, пока в застенок не попали…
– Ну, не томи, Андрей Иванович, – взмолилась императрица.
– Так что затяжелела Елизавета Петровна от Алёшки Разумовского, который был певчим в вашего императорского величества церкви…
– И как же он из церкви в постель к этой… угодил?
– А выпросила его цесаревна себе в челядь. Плакалась графу Левенвольду, что у нее единое утешение остается: церковное пение послушать. Тот и дозволил…
– Выгоню я графа! – тут же завелась императрица. – Пущай едет в Европу. Ишь, моду взял: моими певчими распоряжаться!
– Анхен… – раздалось со стороны кровати.
– Ладно, не выгоню, но пока пусть нам на глаза не показывается. Говори далее, Андрей Иванович.
– Так вот от сего Алёшки цесаревна и понесла. Но рожать на сей раз не захотела, решила ребеночка скинуть.
– Ишь, греховодница! – искренне возмутилась императрица, начисто забыв про подобные же привычки своей покойной сестрицы, моей маменьки. – Родила бы тихонько…
– Вот тут-то, матушка, и подвох. Цесаревне кто-то твердую надежду внушил, что здоровье вашего императорского величество совсем плохое стало. А государыня-цесаревна, Анна Алексеевна, за своего подданного замуж собирается, посему некие персоны ее на престоле видеть не желали, а хотели на него возвести последнюю дщерь Петрову.