Царская внучка - стр. 4
В углу комнаты обнаружилось зеркало, которое тут же доказало мне, как дважды два, что я себе мощно польстила, предположив перевоплощение в отроковицу Елизавету. Та, по единодушным отзывам современников, была очень хороша собой и обладала роскошной фигурой. А в зеркале отражалась белобрысая девица лет четырнадцати-пятнадцати, плоская, как гладильная доска. Но хотя бы не страшилище – и на том спасибо.
Так кто же я, черт возьми?! Для фрейлины у меня слишком шикарные апартаменты, дочери какого-нибудь высокородного семейства (перстенек-то на пальце не из дешевых!) в Зимнем дворце делать нечего. К тому же фрейлины, даже высокородные, не спят на шелковом белье, пусть и порядком засаленном, и не носят батистовое неглиже с дорогими кружевами.
Мои размышления были прерваны скрипом открывавшейся двери. Ну, вот и началось. Сейчас получим ответы на все вопросы… может быть.
В дверь просунулась голова немолодой женщины в каком-то затейливом чепце. Обнаружив мою особу, стоявшую босиком возле зеркала, женщина ахнула и буквально ворвалась в комнату, втянув за собой еще человека три, не меньше.
– Ваше высочество! Что вы изволите делать?!
«Высочество»? Интересно. Еще интереснее было то, что дама изъяснялась по-французски, то есть на языке, которым я достаточно хорошо владела с моих юных лет.
– Гляжу в зеркало, – не слишком любезно ответила я на том же языке. – А вы кто такая?
Особа всплеснула руками и закатила к потолку глаза.
– Боже мой, ваше высочество все еще не в себе!
Очень точно подмечено, между прочим. Скрупулезно, я бы сказала.
– Умоляю вас лечь в постель! Сейчас доктор Блументрост осмотрит ваше высочество…
Вперед выдвинулся преклонных лет седой господин в черном. Значит, доктор Блументрост, господин Лаврентий, благополучно уморивший Петра Великого, его супругу и обоих его внуков. Блументрост, лейб-медик… кого? Не юного императора Петра свет Алексеевич, тот царствовал и опочил в Москве, мы же находимся в Санкт-Петербурге. И не императрицы Елисавет – у нее были уже другие врачи…
– Прежде всего я хочу вымыться, – как можно надменнее заявила я. – А потом пусть поменяют простыни и наволочки. В такой грязи даже свиньи могут заболеть.
Маленькое общество застыло в самом неподдельном недоумении. В некоторое недоумение впала и я: что такого экзотичного и шокирующего они нашли в моем желании? Элементарное соблюдение правил гигиены…
– Вы оглохли, мадам? – осведомилась я.
Мадам что-то быстро прошептала вошедшей вместе с ней еще одной женщине, и та мышкой выскользнула за дверь. А ко мне приблизился сам знаменитый эскулап, нацепив на лицо постно-умильное выражение: